Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара

– Продолжай...
– севшим от волнения голосом попросила девочка.

– Для полукровки наличие желания обратиться, готового обратить хищника и Силы, предложенной Духами, вторично. Первостепенно заполучить согласие бессмертного создателя. Если он захочет обратить тебя, он сделает это независимо от времени твоего нахождения в Ином миру. Если он будет возражать против твоего обращения, тебе никто не поможет. Поэтому совершенно не важно сколько времени Хуан проведет во Тьме, он будет обращен в тот же миг, когда его отцу... настоящему отцу станет известно, что он "трагически утонул" в пруду, по глубине едва доходящему ему до колен.

– Проклятье, - не сдержалась девочка, - почему я узнаю об этом только сейчас?

– Лучше сейчас, чем по факту его обращения.
– Фигура материализовалась из тумана и предстала в облике... в её облике, только лет на двадцать старше, - Пора уходить, дитя!

***

Глядя на последние мгновенья смертельной схватки Цезаря с Хуаном, она вспоминала слова своего "зеркального отражения": время обнаружения не важно; как только его настоящий отец узнает о гибели сына, Хуан вернется. И это станет началом её конца.

Но стоит ли верить темной душе, неведомо по какой причине оказавшейся в аду?

Возможно, это было искушение дьяволом. Или у Хуана появился бессмертный союзник, пытающийся спутать ей все карты. Вдруг слегка припугнули, чтоб она дала заднюю? Но что, если сказанное - правда? Если они с Цезарем совершают сейчас самую большую ошибку в своей жизни? Словно сговорившись ОНИ в унисон увещевали её поверить в сказанное. Разум твердил, что зачастую правильным оказывается простое решение, а кто ищет сложности, тот их себе и создает. Гнев умолял удовлетворить жажду крови. Совесть просила вспомнить все хорошее, что когда-то связывало её со старшим братом.

Утомленный борьбой, Цезарь что было силы ударил Хуана лбом в область носа, схватил за руку, мешающую ему вонзить кинжал в шею брата и стал оттягивать её в сторону, выкручивая пальцы. Взвыв от боли, Хуан на миг ослабил хватку и кинжал с невообразимой скоростью стал приближаться к его сонной артерии...

– Не-ееет!
– закричала Креция, срываясь с места и подбегая к... застывшим словно каменные изваяния братьям. Неестественные позы, неправдоподобная мимика на лице. Последние шаги Креция в замешательстве преодолела на полусогнутых ногах, в конце упав на колени и с изумлением разглядывая кончик острия, вдавленный в шею Хуана. Ещё немного и дело было бы кончено, учитывая, что она сделала с кинжалом, пока Цезарь блаженно спал. У неё все ещё оставался выбор, как ей следует поступить...

– Что за чертовщина?
– она надеялась, что это было добрым знамением. Может, её зеркальное отражение продолжает помогать, останавливая их с Цезарем у самой черты, переступив которую дело будет не поправить? И сколько это продлиться?

Она попыталась разжать пальцы Цезаря, сдвинуть его руку в сторону, н легче было бы поднять огромный скальный камень или сдвинуть гору. Заглянув в глаза Цезаря и увидев в них неистовый ужас, неожиданно для себя Креция запаниковала. Только сейчас до неё дошло, на что она сподвигла своего любимца. Смог бы он когда-нибудь простить её за то, что заставила убить брата? Сможет ли, если у неё сейчас ничего не получится?

Подолом платья она насколько смогла обтерла лезвие кинжала и обмотав шелком сталь стала с усилием тянуть его на себя, пытаясь сломать. Если угадать время...

Внезапно все пришло в движение и победный крик Цезаря на секунду оглушил её, заставляя выпустить орудие. Ладони обожгло, когда утолщающееся к ручке орудие прошло сквозь них, ударяясь о сухую землю и частично проникая в неё. Хуан и Цезарь словно в замедленной сьемке повернули к ней головы, в их глазах плескалось недоумение.

– Какого черта ты?!..
– процедил Цезарь одновременно с Хуаном, что вызвало в Креции волну неконтролируемой ярости. Стащив с себя башмак, она со всей дури залепила им по лицу лежащего на земле Хуана, лишив его сознания.
– Кеси, ты чего чудишь?

– Возвращайся в Ватикан, падай ниц перед Папой, скажи ему, что видел, как Хуан попытался убить меня выкраденным у тебя накануне кинжалом, и веди их сюда.
– Осознание неизбежности случившегося придало ей хладнокровия. Она забрала у Цезаря кинжал, вытерла его рукоять подолом платья и вложила орудие в руку Хуана.
– Живо!

– Но если он и вправду попытается закончить...
– Цезарь не смог закончить мысль стоило их взглядам встретиться. Что-то таилось в её глазах, что вынудило его подняться на ноги и побежать к лошадям, привязанным к деревьям. Он сразу перешел в галоп, прямо на её глазах уменьшаясь и исчезая в зарослях посадок. Проводив брата взглядом, девочка опустила глаза на безвольно лежащего на траве Хуана. Рука, продолжавшая сжимать туфлю, странно резко задрожала. Туфля выпала из немеющих пальцев и это заставило её обратить внимание на кровь, выступившую на ткани, которой она обматывала руки. На ладони ей не хотелось смотреть, она итак знала, что её дела - хуже не придумаешь. Ей также не хотелось зацикливаться на ощущениях в теле. Она ударила немеющей ладонью Хуана по лицу, пытаясь привести его в чувство. Ей не хотелось отключиться до того, как он придет в себя и трусливо сбежит. Ну уж нет, она утянет его в ад за собой! Ещё один удар заставил Хуана очнуться.

– Не знаю, что ты задумала, но я не стану играть в твои игры.
– Он попытался встать.

– Игра закончилась.
– Тихо парировала Креция, хватая его за плечи и удерживая его на лопатках.
– Ты же хотел моей смерти... Поздравляю, ты своего добился.

– Что?
– лицо Хуана приобрело землистый оттенок, он даже и не подумал вырываться.

– Спорим, что ты не знал, какая за это последует плата, - Креция обессиленно легла на брата, - придет день и ты станешь молить меня о смерти, как об избавлении...

***

Некоторое время спустя после констатации папскими коронерами смерти Лукреции

Альфонсо чувствовал себя прескверно, особенно после того, как заставил отца и крестного девчонки отправиться за ней в Преисподнюю. Ясное дело, что они вернулись ни с чем. А его поведение стало для всех злой издевкой избалованного глупого ребенка.

Её тело переложили на носилки и отнесли в молельную, для последнего омовения и подготовки к погребению. Когда служанки ушли, с ней остались лишь Цезарь и Хоффи.

Они сидели у скамьи, на которой лежало тело их сестры в саване, и тихо плакали.

Незримый Альфонсо стоял в углу и угрюмо наблюдал за ними. Или за ней?!?

Боже, неужели он, как и они, ждал, что она откроет веки и тихо рассмеявшись скажет:

"-Что, поверили, дураки, а я вас всех надурила!". Альфонсо мотнул головой, пытаясь сбросить оцепенение, и заставил себя отвести глаза. На покойников так не смотрят...

***

Остальные собрались в Сикстинской капелле, обсуждая, что должен сказать Папа о судьбе своей дочери народу Рима, скопившемуся на площади у Собора Святого Петра.

– Это просто несчастный случай, - продолжала настаивать на своей версии Мораг, - ни одна живая душа не должна узнать о том, что один член семьи Борха приложил руку к гибели второго. Это станет началом краха для твоего папства и для всей семьи!

– Многие шептались, что Креция балуется ядом, - Ягов продолжал поддерживать свою Создательницу, - поэтому ни для кого не станет секретом, что она доигралась...

– Замолчите!
– вспылил Мефисто, - оттесняя брата и Мораг от Родриго, - Прекратите так себя вести! Моей крестницы больше нет с нами, но это не значит, что вы... или кто-то ещё будут безнаказанно трепать и порочить её имя! Я любого на кол посажу!