Лучшее шоу галактики

— Камера испортилась? — удивился Норд. — Не может быть!

Любовались мы черно-белым экраном недолго. Через несколько минут помехи исчезли, и пред нами снова предстал Танаску. Он сидел на лугу и в растерянности тряс головой. Небо окрасилось в ало-золотистый оттенок — разгорался рассвет.

— С ума сойти! — воскликнул Сай и хлопнул ладонью по столу. — Когда он вышел наружу?

— Вскоре после полуночи, — отрапортовал Норд. — Должно было пройти не меньше пяти часов. Похоже, съемка прерывалась, но почему это случилось — сказать не могу.

— Чертовщина какая-то, — пробормотала Гарди.

— Что? — переспросил молчавший до сих пор Тарог.

— Нечто непонятное, — вполголоса пояснила ему я.

Танаску сорвал крупный розовый цветок, напоминавший ромашку, поднес к носу. Вид у прозаика был ошалелый, взгляд никак не мог сфокусироваться, глаза бегали, на лице появилась странная полуулыбка. Он еще раз понюхал ромашку и тихо хихикнул.

— По голове получил? — предположил Дирк.

Вариант помрежа показался мне правдоподобным: Танаску действительно походил на невменяемого. Вот только кто мог огреть его по тупой башке?

— Или увидел в лесу нечто ужасное, — вставил Норд. — И рехнулся от страха.

Мы все дружно переглянулись и поежились. Стало не по себе. Действительно, что могло произойти ночью, когда выключилась камера? Норд быстро перемотал кадры с других съемок: все прочие поселенцы мирно спали. Тан один раз поднялся, что бы попить воды, а шаманка беспокойно ворочалась в кровати — вот и все.

— Нет, — решительно заявил Сай. — Никаких опасностей в лесу быть не может. Планета исследована.

— Поверхностно, — добавила я.

— Угрозы для безопасности она не несет, — настаивал Сай. — Зеленый маркер. Я проверял.

Пришлось согласиться. Да и декорации для шоу готовила команда канала, и никто не жаловался на странные происшествия или непонятные события.

— Может, в темноте стукнулся головой о дерево? — с надеждой спросил Тарог.

Честно говоря, версия не выдерживала никакой критики, но она единственная более-менее объясняла поведение Танаску, да и успокаивала разволновавшуюся команду.

— Вот только чего его в лес понесло? — удивился Дирк.

Хороший вопрос. Мне бы тоже хотелось узнать.

— Вот об этом его сегодня Арина и расспросит, — решил Сай. — А там посмотрим, ставить ли этот эпизод в эфир или вырезать.

Тем временем люк распахнулся, Ральф высунул голову наружу.

— Тревор, вот вы где! — обрадовался он. — Любуетесь рассветом?

Танаску повертел в пальцах цветок и ничего не ответил. Даже не взглянул на капитана.

Опустилась лестница, Ральф выбрался из корабля, потянулся. Я опять отметила, как играют мышцы: похоже, энтомолог немало времени проводил в тренажерном зале. Вряд ли возможно приобрести такую форму, изучая в микроскоп крылышки и ножки очередной мухи.

— Здорово! Тревор, не желаете искупаться перед завтраком?

Все с тем же растерянным выражением лица прозаик мотнул головой. Ральф внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал.

Сай хлопнул в ладоши.

— Так, приступаем. Арина, сколько времени тебе нужно, чтобы привести себя в рабочий вид?

— Четверть часа, — вместо меня ответил Тарог. — На грим хватит.

— Замечательно! Значит, так: сначала расспросишь этого блаженного, что ему понадобилось в лесу, а потом поговоришь с Алией. Ну, и напоследок оставим капитана. Вроде бы на сегодня хватит, а там посмотрим по обстоятельствам.

Я согласно кивнула. Да, интервью с этой троицей могут оказаться интересными.

***

Танаску уже успел вернуться к своей привычной брюзгливости. Стоило мне спросить, как прошли первые сутки на Альфе-А, как он разразился длиннейшей тирадой. Он-де, оказывается, совсем не ожидал, что окажется в окружении совершеннейших дикарей, неспособных оценить его высочайший интеллектуальный уровень.

— Они заставили меня готовить! — возмущался Тревор, брызгая слюной. — Меня! Автора признанного шедевра!

Ну, положим, «готовить» — слишком сильно сказано. Я бы не назвала столь громким словом обычное прикладывание консервного ножа к банкам. Помнится, даже раскладывала еду по кастрюлькам и включала плиту Алия. Но раз уж Танаску ведет себя привычно, то нужно расспросить его, что с ним случилось ночью и почему утром у него был столь пришибленный вид.

— Скажите, Тревор, что вы делали в лесу?

Прозаик моргнул и переспросил в недоумении:

— В лесу? В каком лесу?

— Вот в этом.

Я жестом указала на опушку. Танаску обернулся, внимательно посмотрел на смыкавшиеся зеленые кроны, будто ожидал увидеть там нечто новое, а потом заявил:

— Что за чушь? Ни в какой лес я не ходил.

Ну, формально он прав: ползать — не ходить. Но его упрямство начало меня раздражать.

— Камера засняла, как вы скрываетесь в кустарнике. Кстати, зачем вы ее отключили? И как вам это удалось?

Танаску вскочил на ноги.

— Что за гнусные инсинуации? Ищете повод придраться и выгнать меня?

По громкой связи прозвучал приказ Сая:

— Тревор, сядьте и посмотрите кадры.

Прозаик не отводил взгляда от планшета, пока не побежали черно-белые полосы, а потом выдал неожиданное:

— Монтаж! Это что, такой розыгрыш?

Вот здесь окончательно впала в недоумение уже я. лупо ведь отрицать очевидное, но Танаску упорно притворялся, будто ничего не помнит о том, как провел ночь. Или и в самом деле не помнит? Вряд ли он смог бы настолько искусно изобразить негодование. Это Тан у нас профессиональный актер, он смог бы сыграть, а вот Тревор — сомневаюсь. Сейчас он сверлил меня подозрительным взглядом.

— Что вы задумали? Какой — то дурацкий эксперимент? Это незаконно. Я подам жалобу, так и знайте. В контракте ни слова не написано о том, что участники согласны на издевательства. Вы не имеете права поступать так с всемирно известным писателем. Я буду требовать уплаты неустойки!

Нет, он точно не играл. Лицо его покраснело, подбородок затрясся, глаза налились кровью. Танаску действительно решил, что его пытаются разыграть, и впал в бешенство — слишком уж пафосно он относился к собственной персоне, что бы допустить возможность шуток.