Luminosity - Сияние разума

— А что с тем парнем, который влюбился в девушку из Форкса? — спросила я. — Что из этого вышло? Я не в курсе подробностей.

— Её отец — типа расист, — ответил Сет. — Ему не нравится, что она с ним встречается, а так как она не может сказать ему причину, он думает, что она просто пытается его позлить.

— Ой-ей. Надеюсь, парень сможет сдержаться и не откусить её отцу голову.

— Один раз это почти произошло, — серьезно заметил Сет. — Нам тяжело сдерживаться. Мы предназначены для защиты человеческих жизней, в этом весь смысл, но в придачу мы получили вот такой темперамент.

— Со временем становится легче? — спросила я.

— Ну да, — ответил Сет, — а ещё мы быстро излечиваемся, и Рейчел грамотно следит, чтобы те из нас, у кого был трудный день, оказывались подальше от тех людей, кто не в стае. Я нормально справляюсь, получше некоторых.

Я кивнула.

— Ты кажешься достаточно спокойным. Ты даже переносишь мое общество и аромат злых, мятных цветов.

— Хорошо, что я могу, потому что сейчас мой отец тоже вампир, а моя мама… станет им, — вновь встревожено сказал Сет. А ведь смысл этой прогулки был в том, чтобы отвлечь его…

— Я надеюсь, что в конце концов смогу убедить отца обратиться, — сказала я, вместо того, чтобы строить догадки о том, как полувампир будет пахнуть для оборотня.

— Как? — спросил Сет.

— Ну, одним из вас он быть не может, и полувампиром — тоже, а люди — обычные люди — они ведь… — говорить с ребенком, у которого умирает мать, о том, что люди смертны, казалось плохой идеей, хотя, возможно, вероятность избежать смерти у нее больше, чем у моих медленно стареющих родителей. — …Ну просто не настолько крутые.

— По большему счету, в том, чтобы быть волком, есть много хорошего, — философски заметил Сет, а потом добавил:

— Хочешь пробежаться?

Он перекинулся, и мы добежали до пустынного пляжа — я выиграла только чудом. Рейчел была быстрей меня, но и быстрее большинства волков.

Когда я в следующий раз забежала проверить Сью, ей стало хуже.

Каждый раз, когда я навещала её, она выглядела хуже, чем в предыдущий раз, и это всегда заставало меня врасплох.

*

— Как насчёт такой идеи, — сказала я Сью после того, как провела в резервации уже больше недели.

— Если в неё входит позвать твоего мужа — ответ “нет”, — отрезала Сью.

— Не входит, — успокоила я. — Или не обязательно, в любом случае. Но Науэль родился не просто здоровым, он мог сам передвигаться — он прожил целых три дня вообще безо всякой помощи или заботы, посреди джунглей, а когда Уйлин снова смогла передвигаться, он оказался совершенно цел и невредим. У тебя больше нет доноров, кто мог бы безопасно снабжать тебя кровью, ты постоянно теряешь сознание, у тебя бог знает сколько сломанных ребер — если у тебя сломается позвоночник или ребенок сумеет оторвать плаценту — он может закончить тем, что погубит сам себя.

— Я слушаю, — осторожно ответила Сью.

— Кесарево, — сказала я. — Один большой разрез — вынимаем ребенка из оболочки — и всё, затем начинаем твое обращение, потому что если даже ты магическим образом прямо сейчас перестанешь быть беременной, я не знаю, сможешь ли ты выжить в долгосрочной перспективе — настолько ты кажешься слабой. У меня нет ресурсов, чтобы ввести тебя в кому, но без комы обращение не становится менее эффективным, просто немного более неприятным. Я или Гарри сможем раскрыть оболочку — задержим дыхание, примем все меры предосторожности, вместо того, чтобы вдыхать запах твоей крови, когда ребенок неожиданно начнет прогрызать себе путь наружу. Ребенок будет недоношенным, но с ним все должно быть в порядке.

— Я вынашиваю ребенка уже три недели из тех четырех, что предположительно отведены на всю беременность, — сказала Сью. — Это не просто “немного недоношенный”, это как стимулировать роды во втором триместре.

— В конце второго триместра, и ещё — мы не знаем, как эти существа решают, что пора прогрызать себе путь из чрева матери, — сказала я. — Мы знаем, что Науэль был не просто чуть более развит, чем человеческий младенец, когда только родился. Мы знаем, что твой живот достаточно большой, чтобы содержать младенца вполне нормального размера, или даже двух. Мы сейчас не говорим о том, чтобы достать из него существо двух дюймов длиной с несформировавшимися внутренними органами. Так как твоему ребенку будет обеспечен хороший уход — ему не придется самому искать себе пищу посреди неизвестной местности, — я искренне считаю, что для вас обоих будет безопасней провести операцию сейчас, чем потом доставать ребенка в авральном режиме.

Сью с подозрением посмотрела на меня, а потом ребенок снова пнул её. Ещё один небольшой перелом.

Она вздрогнула от боли.

— Хорошо, — еле слышно ответила она.

*

Порядок действий был таким:

Я сделаю разрез скальпелем из набора медицинских инструментов Карлайла. Гарри считал, что не сможет направить оружие против своей жены, даже для её же пользы. Шприцы — заполненные ядом Гарри, не моим — будут наготове на столике возле её кровати. Когда я доберусь до оболочки с ребенком, мне нужно будет вскрыть её, и Гарри сделает инъекции. Я описала ему всё, что я видела во время обращения Иларио, и он знал, куда колоть шприцы.

— Здесь нет обезболивающего для операции, — забеспокоился Гарри, пока я опускала скальпель в спирт для, возможно, совершенно не нужной стерилизации.

— Гарри, — заметила я, — ты же собираешься её обратить. Если ты волнуешься о том, что не будет никакого обезболивающего, подумай об этом, а не о разрезе.

Он угрюмо кивнул.

Их дети собирались держать ее за руки и за ноги, так чтобы она не молотила ими слишком сильно и не оттолкнула мою руку. После того, как мы введем в нее яд, мы перенесем ее в хижину до окончания трансформации, чтобы рядом не было людей. У нее была вся нужная ей информация, так что у нее были основания полагать, что ее обращение будет столь же гладким, как и у меня. Лучше, чем у Иларио, кто узнал, что вампиры существуют на самом деле, когда он едва мог открыть глаза; лучше, чем Гарри, который знал обо всех легендах, но ни в грош не ставил их до тех пор, пока его дочь не стала оборотнем.

У меня были все основания для оптимистичных прогнозов, но когда мы собрались в этой маленькой, закрытой комнате, пропитанной болью, настроение было мрачным. Тем не менее, Ли послушно взялась за лодыжки матери, а Сет ухватил её за запястья. Я сжала скальпель, Гарри держал шприцы в каждой руке, и мы ждали, пока Сью даст нам знак, чтобы мы могли начать.

Я задержала дыхание.

В глубине сознания голос кричал мне: “Так дела не делаются! Ты не доктор! Ты не знаешь, что вообще надо делать! Ты можешь убить Сью — и её малыша. Гарри никогда не был рядом с человеческой кровью с момента обращения, что будет, если он отреагирует на большее, чем просто запах крови, и задержка дыхания не поможет? Что если… что если… можно найти более безопасный способ…”

Но как раз-таки это и был самый безопасный способ, даже если при этом я держала в руках нож, даже если мне приходилось приступить к активным действиям, вместо того, чтобы ждать.

И я заткнула этот голосок сомнения и посмотрела Сью в глаза.

— Начали, — сказала она.

*

Я понятия не имела, что делаю.

Было не сложно сделать разрез, но я старалась больше полагаться на остроту скальпеля, чем на грубую силу, с помощью которой я могла разорвать её голыми руками, и мне нужно было найти равновесие между этими силами, что было для меня в новинку. Было тяжело не обращать внимание на затрудненное дыхание Сью, на ее периодические вскрики, на тихое поскуливание Сета, и неожиданную мысль, что если что-то и может вызвать неконтролируемое превращение оборотня, то это вполне может быть наблюдение за тем, как их мать неумело оперирует вампир.