Лувр
Шрифт:
Так в эпоху волнений и беспорядков, когда вновь поднимал голову феодализм, Генрих III с его академиками хотели определить путь, с помощью которого можно было бы взнуздать устрашающие человеческие инстинкты. Возможно, король искал общества наиболее просвещенных умов государства не из чистого эстетства.
В декабре 1578 года Генрих III решил учредить новый орден для своего дворянства – орден Святого Духа, что диктовалось необходимостью собрать вокруг себя по-настоящему преданных людей. В это время большинство его друзей уже погибло: убили Линероля; в собственном доме зарезали Дю Гаста; люди Франсуа Анжуйского убили Генриха Сен-Сюльписа за его отказ разорвать дружбу с королем и поступить на службу к Монсеньору; три лучших, самых преданных фаворита
Первые из награжденных должны были предоставить неоспоримые доказательства столетней истории своего рода, а также непременно быть истинными католиками. Как известно, Генрих почитал этикет, а потому лично проработал все детали церемонии. Все дворяне – претенденты на высшую награду – были одеты в камзол и штаны из серебряной ткани. На плечах – плащ из черного велюра с зеленым воротником, который был отделан вышитыми символами королевского дома – лилиями – и божественной власти – языками пламени.
Король, одетый таким же образом, первым дал клятву соблюдать устав ордена, после чего, уже как король-священник, он мог принять еще двадцать шесть новых членов. На каждого дворянина, стоящего перед Его Величеством на коленях, монарх набросил плащ со словами: «Орден дает вам плащ в знак братского союза с нашей верой и католической религией, во имя Отца и Сына и Святого Духа». Затем он надел на шею каждого цепочку со словами: «Да пребудет вечна в вас память о смерти Господа нашего, Иисуса Христа. В знак этого мы приказываем вам всегда носить поверх одежды его крест».
Устав обязывал членов ордена неукоснительно исполнять все положенные церковные ритуалы и, кроме того, дважды в год причащаться и исповедываться.
Генрих III, как истинный человек эпохи Возрождения, очень хотел окружить свой новый орден небывалой роскошью и красотой. Однако до настоящего времени не дошли первоначальные атрибуты ордена Святого Духа, эти первые плащи и цепочки, которые к тому же должны были восстанавливаться наследниками членов ордена. К тому же Генрих IV изменил внешний вид эмблем, но знаки отличия, придуманные Генрихом III, известны благодаря портрету Его Величества с цепочкой ордена на шее.
Генрих III всегда являлся утонченным эстетом и хотел, чтобы торжественные службы, происходившие по праздникам ордена, были роскошными и исполненными величия. В отличие от личных знаков сокровища культа сохранились до наших дней практически в неприкосновенности. Их можно видеть в Лувре, в Галерее Аполлона. Кроме того, Генрих III хотел укрепить престиж монарха.
Первыми членами ордена стали самые достойные, на взгляд Его Величества, члены королевства. Король сказал: «Никто не может получить такую высокую честь, кроме как идя тропой добродетели». Итак, первыми стали члены королевского Совета, маршалы, высшие офицеры Короны. Среди них особенно выделялись Луи де Гонзаг, которого Генрих очень уважал, и Жак де Крюссоль. Естественно, что герцог Анжуйский не стал членом ордена. Он был настолько непослушен, что Его Величество даже слышать не желал об этом «уроде» и «морде».
Король очень справедливо полагал, что после создания ордена может полностью рассчитывать на лояльность его членов. Так оно и произошло, и свидетельством тому является факт, что после смерти Генриха III значительная часть этих дворян стала верно служить Генриху IV. Пожалуй, это единственное из начинаний короля, которое положительно восприняли современники, и голубая лента ордена Святого Духа всегда была самой драгоценной, самой желанной наградой.
Что же касается законодательной деятельности короля, которой он посвятил столько времени, просиживая в Лувре, в кабинете Совета, то она почти не осталась в народной памяти, хотя, быть может, и не была настолько неудачной. Однако будничные дела в то время не так потрясали человеческое воображение и не являлись настолько блестящими, как высший знак отличия – заветная
голубая лента ордена Святого Духа. Кроме того, революция 1585 года, как это часто случается, уничтожила даже воспоминания о каких-либо деяниях короля.Долгое время о Генрихе III бытовало мнение как о плохом короле. Немалую роль здесь сыграла его католическая непримиримость, и, кроме того, члены Лиги постарались сделать короля козлом отпущения в глазах его подданных. Этот мрачный портрет практически без сомнений приняли потомки, доверясь, таким образом, откровенной лжи гугенотов. В связи с этим хотелось бы вспомнить всего два отрывка из писем Генриха III, одно – герцогу де Неверу, а второе – аббату Жану де Ля Барьер. «Тот, кто беспристрастно будет судить о происходящем и не даст обмануть себя, ясно увидит, соответствуют ли все слухи обо мне тому, что я делаю… Я хочу одной лишь правды»; «Тот, кто настолько забудется, что начнет злословить обо мне или моих деяниях, совершит злое дело, недостойное честного человека».
Многим современникам казалось, что Генрих III чересчур много развлекался на балах и маскарадах в Лувре. Помимо этого, временами он терял интерес к правлению, а право управления страной предоставлял своей матери, Екатерине Медичи, сам же уединялся в кабинете или где-нибудь в монастыре.
Прежде всего, конечно, целью нападок стали королевские развлечения, но кто видел в истории королей и принцев, совершенно отказавшихся от веселья? Тем более обстановка в Париже была настолько напряженной, что Генрих чувствовал потребность разрядить ее и каким-то образом развлечься. Поэтому он и веселился, «предоставляя своим любимцам и дворянам своего окружения дерзости в отношении женщин и девушек в своем присутствии… каждый день собирает компании девушек, которые собирает в каждом квартале… каждую ночь бродит по городу, танцует, веселится… устраивает маскарады и балы, будто во Франции нет ни войны, ни Лиги» (Л’Эстуаль).
Для современников в высшей степени странными были особое внимание Генриха III к этикету и необыкновенная тщательность, с которой он относился как к своему туалету, так и к распорядку дня. С этого времени к королю стали обращаться «Ваше Величество», появился придворный церемониал, который достиг своего высшего расцвета при Людовике XIV.
И все же этот церемониал нельзя поставить королю в упрек, видеть в этом намерение основать культ королевской особы, как и упрекнуть в желании развлечь свой двор и гостей. Безусловно, атмосфера королевского дворца не может напоминать монастырь, и, в конце концов, Лувр – это не Эскориал, любимая резиденция Филиппа II, короля-монаха. Ни церемониал, ни праздники, ни уединения не служили для Генриха помехой для успешного правления; он всегда внимательно следил за событиями, происходившими в его королевстве.
10 июня 1584 года умер Франсуа, герцог Анжуйский, и в королевстве сложилась поистине беспрецедентная ситуация, когда нация поняла, что может оспаривать у законного наследника умершего монарха право вступить на престол. Генрих де Гиз, тайный агент эскориальского отшельника Филиппа II, решил собрать сторонников с тем, чтобы не дать взойти на трон еретику, то есть Генриху Наваррскому, который, хотя и говорил о своем возможном отречении и обращении в другую религию, но для католиков это не имело никакого решающего значения; с таким же успехом они могли бы выслушать простого еретика. Возник заговор лотарингских принцев, которые собрали войска в Париже и только ждали сигнала, горя нетерпеливым желанием действовать.
А в столице Франции царили Гизы, всеобщие любимцы: Гиз Великий, победитель в сражении при Кале, и его сын, настоящий идол парижан, Генрих де Гиз Меченый. Последний часто бывал неосторожен и по-глупому отважен, однако именно эти качества вызывали энтузиазм парижан. В письме к Генриху Наваррскому король признавался в своей полной беспомощности «положить конец волнениям в королевстве». Положение короля становилось все более и более угрожающим, о чем свидетельствуют несколько попыток заговоров против него в феврале и марте 1587 года.