Любимая для мастера смерти

Я снова принимаюсь смотреть в окно, и где-то через часа два с радостью замечаю знакомое дерево, в которое попала молния лет десять назад, Значит, до замка осталось ехать не больше двадцати миль. Ликую в глубине души и с нетерпением жду, когда увижу Кинлох.

Но чем ближе мы подъезжаем, тем хуже я себя начинаю чувствовать. Лоб покрывает испарина, а в животе скользкой гадюкой начинает ворочаться тошнота. А еще запах. Такой гадкий, противный, невыносимый. А самое странное, что его ощущаю только я. Леди Гертруда совершенно спокойно продолжает читать, а на мои вопросы о проблемах с обонянием просто пожимает плечами и выдвигает теорию, что это у меня от усталости. Между тем, я буквально ощущаю, что эта мерзкая вонь заполняет пространство вокруг нас, въедается в одежду, волосы, кожу.

Я беспокойно ерзаю на сидении то складывая руки на груди, то сжимая их в замочек на коленях, то стискивая виски, в которых оглушительно пульсирует кровь. Она настолько сильно бьется, что мне кажется, вот-вот разорвет хрупкие сосуды. Не выдержав, тихо стону. Сиделка тут же отрывается от книги и кидает на меня тревожный взгляд.

– Деточка, что с тобой?
– берет она меня за руку, которая безвольной плетью повисает на ее ладонях.

– Я больше не могу, - хриплю я, с ужасом замечая, что мое платье на груди начинают украшать кровавые капли. Еле-еле поднимаю вторую руку и провожу под носом, вытирая поток льющейся крови, а затем сползаю с сидения на пол, почти теряя сознание.

– Киан!
– оглушительно кричит Гертруда, колотя рукой по стенке экипажа.
– Киан!

Этот крик набатом бьет по моему сознанию, и я из последних сил держусь, чтобы не скатится в пугающую темноту. Я тоже жду Киана, почему-то кажется важным не терять сознание до его прихода. Но секунды ожидания кажутся бесконечными!

– Киан!
– едва не плачет сиделка, опускаясь на колени рядом со мной и, приподнимая мою голову, пытается остановить кровотечение.
– Держись, деточка, держись, - приговаривает она.

Я держусь, хоть в глазах летают черные мушки, держусь, не отрывая взгляд от запертой двери экипажа, держусь, убеждая себя, что вот-вот она отворится. И как только слышу скрип дверных петель, и светлый прямоугольник проема заполняет фигура некроманта, позволяю себе скатится в темноту.

* * *

– Что с ней?
– слышу обеспокоенный голос Гертруды. Он кажется далеким и глухим, словно доносящимся сквозь толщу воды.

– Не знаю пока, - моей шеи и лба касается теплая ладонь.
– Что она говорила, перед тем, как потерять сознание?

– Мммм… Ничего особенного. Запах, по-моему, ей какой-то чудился и все… - мою голову приподнимают и одевают что-то на шею.

– Запах. Понятно… Странно все это…

– Что странно?
– леди Гертруда понижает голос до шепота.

– Странно она реагирует на мертвую энергию. Как некромант. Но у Айне нет совершенно никаких способностей к наукам Маннана, мы ее проверяли при поступлении. Зельеварение, алхимия, легкий дар целительства - и все.

– Способности, может, еще раз проверьте. Что-то вы не доглядели… Она книги по некромантии запоем читает, с женихом мертвым во сне разговаривает, зовет какую-то то ли Кити, то ли Кати…

– Все мы доглядели. Нет у нее дара некромантии. Не было, - я хоть и не вижу Киана, но очень красочно представляю, как на его лице играют желваки. А то! Кто-то посмел усомниться в его компетенции.

– Чего же ты так не реагируешь на эту мертвую энергию?
– гладит меня по волосам Гертруда.
– За что это моей бедной девочке?

– Да, потому что я привык. С детства. Только дар открылся, так сразу и защищаться учился от эманаций смерти, как и каждый ребенок с такими способностям. А у нее он не рос постепенно, как это природой заложено, а сразу хлынул, будто плотину прорвало… Я артефакт экранирующий одел, должно помочь. Да и сам буду рядом, чтоб защитить, - по моему лицу скользит влажная ткань, стирая следы крови.

– И что теперь будем делать?

– А что, есть выбор? Едем дальше. Нам во что бы то ни стало, нужно попасть в этот проклятый Кинлох. Времени почти не осталось…

– А как же Айне?

– Будет учиться, - хмыкает Киан.
– Повезло твоей Айне, - у нее муж некромант.

– Повезло ТВОЕЙ Айне, - едко парирует Гертруда.
– И тебе с ней повезло. Милая девочка.

Некромант скептически фыркает, видимо, усомнившись в сказанном утверждении.

– Я беру ее с собой, верхом мы быстрее окажемся в замке, там я лучше помочь смогу. Может это и хорошо, что она без сознания, тоже своего рода защита от внешних воздействий. А вы подтягивайтесь следом.

– Так ведь замок и сам источник этой энергии! Ей не станет хуже?

– Без артефакта стало бы, - Киан, не теряя времени, садится на лошадь и, с помощью Шона, устраивает меня перед собой.
– Но если мы не отвезем ее в замок, будет хуже. Ты же видишь, Он зовет ее…

Гертруда тяжело вздыхает.

– Вижу. Удачи, мой мальчик. Скоро свидимся…

Гнедой жеребец пускается в галоп. Моя голова лежит у мужа на плече, ноги перекинуты через бедро и я отчетливо ощущаю, как из-за дикой скачки мотает мое безвольное тело из стороны в сторону. Медленно открываю глаза, не в силах терпеть неизвестность. Все вокруг, как будто, покрыто темным пепельно-серым туманом, в котором лишь смутно угадываются очертания предметов. Пробую проморгатся, разгоняя, сизую дымку, но она, хоть и стает более прозрачной, все равно как будто стальной пылью покрывает деревья, кусты, траву, делая все тусклым и сумрачным. Тошнота подкатывает к горлу, и я чудом сдерживаюсь, стараясь глубоко дышать, делая вдох через нос и выдыхая ртом.

Поднимаю глаза на Киана. Он тоже окутан блеклым, пожирающим цвет, туманом, но в середине этого дымчатого кокона бьется горячей яркой точкой жизнь.

Муж, не отрываясь, смотрит вперед, губы сжаты в тонкую полоску, в уголках рта обозначились глубокие складки. Весь его вид выдает неприкрытое напряжение и беспокойство. Сейчас он, как никогда, напоминает того строгого мрачного преподавателя, которого я впервые увидела в академии.

Какую же дисциплину он у нас читал тогда? То ли основы некромантии, то ли защиту от темной магии. Помню, как у меня сердце ухнуло просто куда-то в пятки, когда я - еще малявка-первокурсница, оправдываясь по поводу опоздания на первую пару, взглянула ему в глаза, в эту бездонную холодную синеву и пропала, словно провалилась сквозь толщу льда в студеные воды северного фьорда. Как же я его боялась. До жути. До дрожащих коленей. И учила ночами эту некромантию, а она мне все не давалась и не давалась…

С трудом поднимаю руку и едва-едва дотрагиваюсь до колючей небритой щеки. Мужчина переводит взгляд на меня и заставляет коня перейти на быстрый шаг.

– Как ты себя чувствуешь?
– спрашивает он, устраивая меня поудобнее на коленях.

– Сносно, - морщусь от, все еще ощущаемой, тошноты и горького вкуса во рту. Зато запах пропал.
– Что это было?

– Мертвая энергия, которую ты никак не могла почувствовать. Ничего мне не хочешь сказать?
– сверкает глазами муж.

Отвожу взгляд и молчу. А что говорить, если я сама не понимаю ни капли?

– А ты тоже чувствовал ее?

– Конечно, я же некромант, в отличие от тебя… - вот не может он без шпильки обойтись.

– Запах?

– Нет. Холод, как и все другие… Это у тебя такое дивное восприятие…

Устало прикрываю глаза и даже не замечаю, что мы подъезжаем к замку, пока Киан не заставляет коня двигаться еще медленнее. Подкованные копыта глухо стучат по деревянному мосту, и мы въезжаем в распахнутые ворота.

– Кто таковые?
– выбегает нам на встречу стражник. Его шлем смешно лязгает забралом, которое то и дело норовит упасть. С каких это пор обмундирование охранников в таком плачевном состоянии?