Любимая для мастера смерти

Потом приносим в жертву доброму Луде, повелителю небесных чертогов, сладкий пирог и кувшин пенистого эля, дабы он позволил душе Джери переродиться, и прийти снова в наш мир, родившись заново.

А так же закапываем возле могильного холмика посуду, одежду, обувь и оружие, чтобы, пока не нашлось подходящего тела для перерождения, там, в небесных чертогах Джером не чувствовал себя забытым, и у него был какой-никакой скарб, чтоб прожить на небесах некоторое время.

Сагерт читает над могилой, полагающеюся такому случаю, молитву и все мы кидаем по три горсти земли, прощаясь с Джери и желая ему скорейшего возвращения назад.

Именно сейчас, под промозглым вечерним ветром я чувствую, что это и правда конец, и отпускаю любимого дальше. Пускай его дух будет свободным, я не желаю его держать возле себя своим горем. Я хочу, чтобы он переродился, жил, был счастлив и любим снова. Пускай не мной, но кем-то очень хорошим и верным.

Отряхиваю с ладоней прилипшие крупинки земли, запрокидываю голову вверх, смотря на бескрайнее серое небо, и одними губами шепчу: «Прощай, Джери…»

Глава 7

На счастье я ошибаюсь в своих выводах и на следующее утро помощь из деревни все-таки прибывает. Мама Юстаса, того самого риддера, который ездил за сагертом, и две его сестры с радостью соглашаются нас выручить с уборкой. Госпожа Юфимия сразу же уверяет меня, что ни капли не сомневается в моей невиновности, а затем, закатив рукава, интересуется, где у нас тут ведра и тряпки, и принимается убирать общий зал, который в данный момент напоминает больше Авгиевы конюшни.

А мы, отправив Шона в Рейрок за людьми, не медля, тоже беремся наводить чистоту, но в жилых покоях на втором этаже, решив третий, где всегда обитала прислуга, убирать по мере поступления новых жителей.

Сначала приводим в уже основательный порядок покои Гертруды, потом мои, в которых я жила раньше, до смерти Джерома, а в конце Киана, он поселился в хозяйских, где раньше жили Линшех и Рианон. Комнату Джери тоже приходится убрать, как и гостевые спальни, а так же коридор, ступени и даже стены, сметя паутину, соскоблив сажу и заменив светильники новыми. Тут нам помогают две дочери Юфимии Райвен и Обри.

Дело двигается споро, и к концу дня замок обретает все более и более ухоженный вид. К сожалению, все проданные и украденные вещи нам уже не вернуть, но некоторые необходимые и незаменимые Киан попросил привезти все того же Шона.

Сам муж, приказывает выловить где-то бывшего, уволенного Мелисандой, управляющего и закрывается с ним в кабинете, принявшись проверять все учетные записи. Когда беднягу вели к некроманту, он был бледнее полотна и чем-то неуловимо напоминал обычных для Киана собеседников, и я сейчас не про его работу преподавателем.

Короткий перекус хлебом, сыром и молоком, а дальше вновь на «баррикады». После обеда Гертруда остается с Юфимией наводить порядок на кухне, в кладовой и купальне, Обри и Райвен готовить комнаты для себя и матери, а я направляюсь в святая святых - свою лабораторию, которая находится в соседней с кладовой комнате. Осторожно открываю двери, боясь даже представить, что меня там ожидает. Гарда, обыскивая мои запасы, не аккураничала. Стражы, естественно, ничего не нашли, но потоптались и побезобразничали знатно. Повсюду валяются глиняные черепки от ступок и плошек, стеклянное крошево разбитых колб, деревянные ложки и лопатки, и только чугунная сковородка для плавки некоторых ингредиентов возлежит нерушимо, как памятник на каменном столе. А вот спиртовая горелка канула в море Лета, как, впрочем, и все запасы редких составляющих для зелий.

Неожиданно в груди поднимается волна злости. Не моей, Айне, но я не сопротивляюсь. Не хочу. Я беру в руки чугунную сковороду и, резко замахнувшись, опускаю ее на чудом уцелевшие горшочки с остатками свиного жира для приготовления мазей, плошками с подсолнечным и абрикосовым маслом, баночкам с воском. Я бью изо всех сил, не сдерживаясь, крушу то, до чего не добрались загребущие руки О’Ши. Достается и медному кувшину, и оловянным чашам, и мензуркам.

Мне хочется орать, что есть мочи, кричать и плакать. Это моя вина, это я во всем виновата! Если б я не настолько увлекалась алхимией и медициной, если б не изобретала в лаборатории столь разные яды и противоядия, если б не была столь беспечной и увлеченной, возможно Джери был бы жив, возможно, убийцам не представился бы случай погубить его.

Я вою, как раненое животное, руки уже устали махать сковородой, повсюду не осталось ни одной целой посудины, пол покрывают обломки, на столе лужи из растительных масел, полки под стеной сломаны и раскурочены. Опускаюсь на пол и прислоняюсь спиной к стене, наконец чувствуя себя опустошенной и спокойной, как удав. Дверь отворяется и в комнату вбегает перепуганный Киан, которого, наверное, позвали Гертруда и Юфимия, услышав шум.

– Айне, что случилось?
– становится он возле меня на колени и убирает с лица упавшую прядь, которая в пылу битвы высвободилась из косы. Я поднимаю на него взгляд и вижу в его глазах глубокое беспокойство и страх.

– Ничего, - тихо отвечаю пересохшими губами, стараясь выровнять дыхание.
– Все хорошо.

Муж молча оглядывает учиненный мной погром, многозначительно поднимая брови.

– Я просто прощалась со старой жизнью, - пожимаю плечами, стараясь объяснить свои неадекватные действия.

– Ты мне ничего не хочешь сказать?
– некромант осторожно забирает из моих рук сковородку и отставляет на безопасное расстояние.

– Нет, - качаю головой.
– У девушки должны быть свои секреты. У тебя же есть.

Неожиданно некромант давится смешком:

– Это ты меня только что девушкой назвала?

Фыркаю в ответ, стараясь сдержать улыбку. И правда смешно получилось.

– Ни в коем случае, - в притворном ужасе округляю глаза, а то не приведи Бригитта, еще примется доказывать свою мужественность, и кто его знает, к каким результатам это все приведет.

– Так все же, что произошло? Мне не удается сбить с толку мужа, и он снова спрашивает.

Опираюсь на его руку и поднимаюсь на ноги, вытирая грязные ладони о передник.

– Я решила больше не заниматься зельеварением, - безразлично отвечаю и беру в углу метлу, для того, чтобы подмести пол.
– Моим ядом отравили Джерома, если бы я настолько не увлекалась их изобретением, возможно, он был бы жив.

– Айне, - забирает у меня из рук метлу Киан и заставляет посмотреть ему в глаза.
– Не было бы твоего яда, они взяли бы другой.

Сжимаю до хруста зубы, стараясь сдержать эмоции.

– Ты прекрасно знаешь, что ни один из них не действует так быстро, и все имеют специфические запахи, я бы мигом их узнала и приготовила антидот. А теперь, верни мне метлу, пожалуйста, - протягиваю я руку.
– Мне нужно тут убраться и подумать для чего бы подошла эта комната, раз лаборатория больше без надобности.

Некромант молча качает головой и, неожиданно, обнимает меня, привлекая к себе. Я, опешив от такого, упираюсь в его грудь руками и стараюсь вырваться. Вот не надо этого всего сейчас, не надо… Я же расплачусь. Как пить дать, расплачусь. А я за последнее время и так много лила слез, что пора прекращать уже с этим.

Только некроманты мысли читать не умеют, и никто не думает меня отпускать, а наоборот еще сильнее прижимает к себе. Понемногу успокаиваюсь и начинаю дышать ровнее, ощущая, как меня мягко поглаживают ладонью по спине, заставляя расслабится.