Любимая для мастера смерти

– Потом.

О, как мне нравится это потом. Прям волшебное слово какое-то. Все потом, потом, потом… Такое ощущение, что в понятии некроманта «потом» синоним «никогда».

– Где мы можем пока устроиться?
– спрашивает он, - Тебе не мешало бы прилечь.

– Не хочу я лежать!
– рассержено перечу, все еще обдумывая недавно озвученную им новость.
– Я себя чувствую нормально.

Муж сердито прищуривается, но я полностью игнорирую его бессловесный упрек.

– Хорошо. Тогда где мы можем поселить Гертруду. Она, межу прочем, скоро уже приедет и весьма уставшая. В отличие от тебя, ей не шестнадцать.

– Мне девятнадцать, - моментально вспыхиваю.
– Стыдно не знать возраст жены. Хотя…в твоих-то годах проблемы с памятью не редкое явление… - издевательски сочувственно качаю головой, намекая, что супруг старше меня больше чем на десять лет. И когда только во мне эта язвительность проклюнулась? Я же, в общем-то, была всегда толерантной и мягкой. То ли характер Айне лезет наружу, то ли учитель у меня талантливый…

Некромант скрежещет зубами:

– Не волнуйся, все, что нужно я помню… - и смотрит на меня так многообещающе-многообещающе, что тут и ежику понятно, что эта дерзость вылезет со временем мне боком.

Двери общего зала широко распахиваются, ударяясь с громким стуком об каменную стену, и в помещение четверо стражников вносят лежащего на плаще Рорка. Киан в изумлении поднимает брови. Я тоже удивляюсь подобной картине. Что же здесь такое творится? Между тем, мужчины сгружают тело дядюшки, от которого за милю несет крепкой брагой на стол, и поворачиваются к нам. Вперед выступает высокий немолодой воин. Я его помню, это Оран, приом замковой стражи. Ему беспрекословно подчинялись все риддеры в гарастоне Кинлоха.

– Леди Айне, - слегка наклоняет он голову в приветствии.
– Добро пожаловать домой.

Мне настолько приятны эти слова, даже если они и не совсем искренние, что я невольно улыбаюсь.

– Рада видеть тебя, Оран!
– говорю я от всего сердца.
– Это мой муж Киан Мелори, отныне хозяин Кинлоха. Последние слова даются мне не легко, но я стараюсь не показать своего отношения к данному статусу супруга. Все наши пререкания по этому поводу должны остаться между нами, незачем о них знать окружающим. Оран ничем не высказывает своего удивления, оставаясь, как всегда, серьезным и бесстрастным.

Некромант выходит вперед, и мужчины обмениваются рукопожатиями, называя по очереди кто кем является и я вижу, как в глазах начальника замкового гарастона загорается невольное уважение к моему мужу. Впрочем, Киану деловой и строгий приом тоже приходится по душе.

– Оран, что тут происходит?
– развожу я руками.
– Я не узнаю Кинлох.

Стражник обводит взглядом окружающий нас хаос, отпускает остальных риддеров на пост и принимается рассказывать.

Глава 6

В ту ночь, первого мейа тысяча сто двадцать восьмого рока, гарда забрала меня сразу же. Я даже не успела понять, что произошло, и в чем меня обвиняют. Находилась в каком-то странном состоянии, словно во сне, когда знаешь, что это кошмар, но сил разорвать паутину жестоких сновидений и проснуться нет. Я не осознавала, что Джери больше нет, что на полу кабинета лежит его мертвое тело, и он больше никогда со мной не заговорит, не обнимет, не поцелует. Просто не могла поверить, что все это случилось с ним, со мной, с нами… А как только повозка со мной выехала за врата Кинлоха, прибыли О’Ши.

Похоронили любимого сразу, даже не выдержав положенные три дня, не принесли выкуп Маннану, чтоб дух нашел дорогу в небесные чертоги, не провели предпохоронный обряд для Луды, чтоб его душа могла спокойно переродится, даже не оставили в могиле положенную утварь, одежду и оружие. Спешили… О, как они спешили получить вожделенный замок, приложить свои загребущие руки к мнимым богатствам Кинлоха. Гады!

Первые недели новых хозяев не покидала эйфория. Они с радостью переворачивали все вокруг, выискивая, чем бы поживится, даже в катакомбы, бывшие некогда темницей, спускались.

А потом в замке начали твориться странные вещи. Вся прислуга единодушно утверждала, что их преследуют привидения и полтергейсты, стоит только кому-то их них оказаться в пустынном коридоре или на темном лестничном пролете. По ночам в замке слышались странные звуки, как будто кто-то двигает и переставляет мебель, хлопает дверьми или скрипит несмазанными петлями.

С хозяевами вообще беда приключилась, ранее весьма умеренный в возлияниях Рорк, начал ежедневно пить по черному и без разбору. Как утром выезжает на охоту с парочкой риддеров, так его и вечером приносят. Мелисанда старается вообще не выходить из своей комнаты, жалуется на мигрени, а порой бывает до ужаса агрессивна и несдержанна, служанок колотит по чем зря, девчонки боятся ей в услужение идти, ходит по ночам во сне, разговаривает. Рорк тоже страдает от подобного недуга, но хоть на месте сидит, только хохочет жутко.

Люди разбежались в поисках более спокойного места, решив, что ведьма Айне прокляла и замок, и всех его обитателей. Сейчас в Кинлохе проживает кухарка да шестеро риддеров во главе с Ораном.

Я слушаю откровения немолодого стражника, и у меня внутри все обмирает от боли и сочувствия. Бедный, бедный Джером, его дух страдает в пограничье, не может найти выход. Или… Его поглотила бездонная пучина Леты, черного моря Маннана, куда утягивает грешные души, и они стают рабами бога смерти. Мои руки дрожат от страха и отчаяния. Нужно срочно провести все обряды, пока не стало слишком поздно.

Поворачиваюсь к мужу и твердо заявляю:

– Как только прибудет Гертруда, готовимся к Бас Сохради, нельзя оставлять Джери там…

Я ожидаю язвительных комментариев, ехидно поднятых бровей или просто сопротивления и уже готовлюсь, во что бы то ни стало, настаивать на своем, но Киан коротко кивает.

– Я все подготовлю к обряду, - добавляет он.
– У меня это лучше получится…

Оран довольно крякает:

– Пойду, тогда, объявлю нашим. Проводим, наконец, мастера Джерома в последний путь, как полагается…

Приом выходит из зала, а за ним и мы покидаем помещение, дабы встретить Гертруду, которая с минуты на минуту должна прибыть. Наша карета и правда вскоре въезжает в ворота замка и останавливается посреди внутреннего двора. Из нее выбирается обеспокоенная нянюшка и тут же кидается ко мне. Бедную женщину совсем не волнует обстановка вокруг, откровенная нищета и грязь. Она стискивает меня в объятьях, как будто мы не виделись, по меньшей мере, год и, зачем-то ощупывает со всех сторон, как это делают с малышами, дабы найти возможные переломы и ушибы, когда те упали и ушиблись.