Любимчик Эпохи. Комплект из 2 книг

– Прекратить! Теперь ты – мужик, ты – опора семьи. Действуй.

Илюша оказался херовой опорой. Его плечи не потянули того груза, который всю жизнь пер на себе Родион. Он толком нигде не работал, у него не было инвестиций, и о том, как прокормить еще кого-то кроме себя, никогда не задумывался. Родька тоже не планировал умирать и ни о каких распорядительных бумагах, наследстве и доходах не подсуетился. Для Илюши настали черные времена. Он корил себя самого, корил Ленку, которая льнула к нему с удвоенной силой, корил маму. Софья Михайловна отреагировала на смерть сына совершенно невообразимо. Девять дней ее не могли поднять с постели, она онемела, оглохла, отказалась приезжать на похороны. А после вторых поминок вдруг встретила семью здоровой и бодрой.

– Чего вы такие понурые? – улыбаясь, спросила она.

– Соня, тебе лучше? – Отец еле передвигал ноги.

– Мама, вам налить чаю? – На Ленке не было лица.

– Налить, давайте устроим праздник, посидим все вместе. А где Илюша?

– Я з-здесь, м-мама… – отозвался он. – Какой п-праздник, ты о чем?

– Мы так давно не смеялись. Откуда вы пришли? – возбужденно лепетала Софья Михайловна.

– Мы с п-поминок, мам, – ответил Илюша.

– Кто-то умер? – удивилась мать.

Все замерли и переглянулись. Ленка дрожащими руками взяла со стола фотографию Родиона с черной лентой через угол.

– Кто это? – спросила мама.

– Это же Родик, – опешил Лев Леонидович, – твой, наш сын…

Мама взяла портрет и засмеялась:

– Какой красивый мужчина, надо же! Похож на тебя, Лева, в молодости, почему он умер?

В глазах Илюши, Ленки, папы стоял ужас.

– Она сошла с ума, – медленно произнес Лев Леонидович.

* * *

Софью Михайловну затаскали по врачам. Профессор Гусев, лучший психиатр столицы, вынес вердикт:

– У вашей мамы защитная реакция организма на горе, которое она не смогла пережить. Мозг просто выключил из памяти этого человека, ее сына. Иначе она бы не справилась. Лечить бесполезно.

– Но п-память вернется к н-ней? – в надежде спросил Илюша.

– Не факт, – вздохнул он. – Примите это как данность. В конце концов, она счастлива, в отличие от вас. И она не испытывает стресса. Ведите себя с ней как обычно. Во всем остальном, поверьте, она абсолютно адекватна.

Это было крайне мучительно. Софья Михайловна, как рыбка в аквариуме, забывающая все на свете, проплыв один круг, все время спрашивала, рассматривая фотографии:

– Что это за мальчик с тобой, Илюша? Твой друг?

– Это мой р-родной брат, м-мама, твой с-старший сын, – отчаявшись, отвечал Илья.

– Какую ты ерунду говоришь, роднуля. У меня только один сыночек, это ты.

– Сколько я в-весил при рождении, м-мама? – однажды догадался Илюша.

– Два килограмма четыреста! – заулыбалась она.

– А кто – п-пять сорок пять?

У Софьи Михайловны задрожал подбородок. По морщинкам поплыли слезы.

– Ну, мама, ну? – в надежде затряс ее Илюша. – Кто в-весил пять с-сорок пять?

– …твой папа, Левушка, при рождении весил пять килограммов сорок пять грамм. Такой крепыш, прямо сразу в садик можно было отдавать.

Родик и муж слились у нее в единый образ. Всем казалось, она притворяется, играет. Софья Михайловна по-прежнему была остра на язык, следила за новинками медицины, консультировала больных на дому, освоила скайп, ватсап и все мыслимые мессенджеры, завела страничку в соцсетях и выкладывала в ленту свои роскошные пироги. Но по десять раз на дню она спрашивала мужа:

– Лева, почему ты так быстро постарел? Ты же вот только вчера был молодым?

– Да и тебе не двадцать, Соня, – перестал сопротивляться папа.

– А почему ты больше не оперируешь?

– Потому что я – полковник в отставке.

– Зря, ты был таким блестящим хирургом! Как ты спас Илюшеньку, это что-то!

Илья ненавидел за это маму. Он ненавидел Ленку, которая, вроде бы хлопоча по делам покойного мужа, недвусмысленно приближалась к Илюше. Однажды после полуночи в его комнату открылась дверь, и Ленка, голая, прикрытая лишь прозрачным пеньюаром, села на кровать.

– Л-ленок, не н-надо, – Илюша погладил ее по руке, – я об-божаю тебя, т-ты знаешь. Но н-не надо… М-мы не с-сможем после смот-треть друг д-другу в глаза.

– Илюшенька, не унижай меня, – прошептала Ленка. – Ты знаешь, что я мечтала о тебе всю жизнь. Я тебя заслужила.

Ленка была утонченно-прекрасна. Лицо обложек «Космополитена», даже в своем возрасте она оставалась востребованной моделью. Чуть незаметной дорогой пластики, чуть умного макияжа, пожизненная диета и изнуряющий спорт сохранили ее свежайшей, бархатной, благоухающей. Родик реально выбрал лучшую женщину на Земле. Илюша часто думал, что если бы он когда-то и женился, то только на Ленке. Отказаться, не принять ее любовь было невозможно.

– Я н-не з-знаю, ч-что с тобой д-делать…

– Все то, что ты делал со своими эскимосками, негритянками, проститутками и наркоманками. Ровно то же самое. – Она резко встала и повернула «Царевну-Лебедь» лицом к стене.

– Т-ты д-другая, – начал было Илюша, но Ленка сбросила с себя шелк и кинулась на него волчицей, которую много лет держали в клетке.

Ленка целовала все его шрамы, ласкала языком зубы, которые к тому времени были выбиты и вставлены по несколько раз, подлезала нежнейшей попой под шершавые ладони с обкусанными ногтями. То, что раньше сама с дрожью мазала зеленкой, обрабатывала спиртом и заклеивала пластырем, сейчас было объектом ее звериного вожделения. Старый синий ожог в виде утюга на груди вызывал такое возбуждение, что она кричала, вцепившись в него когтями и извиваясь змеей, выползающей из собственной шкуры. Голодная, она не могла насытиться даже после того, как Илюша издал финальный рык, рухнул на спину и прикинулся мертвым.

– Любимый, любимый… – повторяла Ленка, целуя белые полумесяцы волос на его шее.

– Т-ты с Р-родиком в пос-стели б-была так-кой же? – еле воскрес Илюша.

– Нет, – виновато ответила Ленка, – с Родионом мы не спали последние пять лет.

– К-ак ты могла? Р-родька так любил т-тебя! Его же-элали все ж-женщины м-мира…

– А меня желали все мужчины мира, – обиделась Ленка, – но сердцу-то не прикажешь…

– Н-ненавижу эт-тот мир! – Илюша встал и, спотыкаясь, направился в ванную. Навис над раковиной, подтянул ладонью свой натруженный инструмент и пустил мощную струю мочи, целясь в дорогой бронзовый слив. Желтые капли рикошетом оросили белоснежный кафель с золотистым позументом. Сзади подошла Ленка и, млея, словно ее стену обрызгали святой водой, прижалась к Илюшиной спине. Он уставился в зеркало, отороченное ангелами и лавровыми листьями. Уставший, белобрысый, рваный немолодой хиппи и ухоженная изысканная леди со сливочными кудрями и чернильными глазами. Она кокетливо нагнулась вбок, и стекло отразило ее крупную дынеподобную грудь. Илюша положил ладонь на вздернутый удивленный сосок, Ленка захлебнулась.

– Какие у тебя нежные пальцы…

– В эт-том з-зеркале должен б-быть мой б-брат, – сказал он нервно.

– Илюша…

– Мой б-браааат! – заорал он, задыхаясь.

Ленка не успела отпрыгнуть, как Илья с размаху вмазал в отражение кулаком. Осколки стекла с кровавыми брызгами фонтаном накрыли ванную комнату. Ленка присела, истошно закричала, маленький блестящий треугольник вонзился ей в плечо. Илюша стоял весь в крови, из щеки торчали фрагменты зеркала.

– Не смей б-больше подход-дить ко м-мне, – выл он в агонии, – иди к н-нему!