Любимых не отпускают

Живое искушение для любой женщины и тем более девушки. Наверное, нужно радоваться, что у меня теперь есть прививка от его чар.

— Уверена, ты легко найдешь мне замену. Очередь из желающих будет от Питера до Москвы.

— Разочарую тебя, Ева. Земной шарик вращается вокруг своей оси, а не вокруг твоей персоны. У меня нет времени искать замену одной трусливой певице. Хватает забот посерьезнее.

В искусстве унижения Рауде как был первым, так номером один и остался.

— Спасибо за откровение. Постараюсь не докучать.

Кажется, мой лимит дерзости на сегодня иссяк. К черту планы и обещание встретиться с организаторами! У них есть номер телефона Гриши. Пусть звонят и договариваются обо всем через него.

— Надеюсь, с твоей стороны тоже не будет никаких ножей в спину, — отвернувшись, будто утратил ко мне интерес, произносит Леонас.

— Можешь не переживать. Я не… — К сожалению, закончить фразу не удается.

«Ожившая» Арина трогает меня за плечо, и в ту же секунду над сценой разносится испуганный детский голос:

— Мамочка! Мама! Ты где?

Глава 2. Папа

Происходящее дальше похоже на сон.

Карие глаза дочки встречаются с карими глазами Рауде. Две пары черных бровей взлетают вверх. А мое сердце замирает.

Пять лет назад мне пришлось принять условия нового агента и скрыть одну маленькую тайну. Лгать всем было не так уж легко. Несколько раз в день я брала телефон, по памяти набирала один и тот же номер и представляла, как скажу: «Привет. Мне плохо без тебя». Или: «У нас будет ребенок. Забери меня, пожалуйста».

Это были настолько острые приступы мазохизма, что каждый раз все заканчивалось слезами, опухшим лицом и выволочкой от Гриши.

«Хочешь, чтобы он примчался и заставил тебя сделать аборт?», «Хочешь рискнуть карьерой, безопасностью и ребенком?», «Прошлого унижения было мало? Нужно, чтобы Рауде окончательно втолкал тебя в дерьмо?» — Гриша слишком хорошо знал нашу с Леонасом историю и умел подбирать правильные фразы.

Наверное, жестокость агента и забота о ребенке помогли мне в конце концов восстановиться.

Спустя несколько месяцев я научилась справляться с дурацкими слабостями. На концертах перестала выискивать в залах знакомое мужское лицо, удалила из памяти мобильного общие фотографии. Вместо болезненного копания в прошлом потихоньку стала думать о будущем.

О том, что сделаю все ради благополучия моей малышки, стану сильной и независимой. О том, как признаюсь… когда-нибудь позже, когда истечет срок контракта и больше не будет так горько.

Не сейчас.

— Кто пустил на сцену ребенка?! — пока я прихожу в себя, интересуется скуластая женщина справа Вероятно, одна из постановщиков шоу.

— Где охрана? — возмущается тучный мужчина слева. Судя по инвентарю, осветитель.

Со стороны операторской площадки тоже что-то кричат, машут руками. Однако я уже ничего не замечаю и не слышу.

Не сводя испуганного взгляда с Рауде, дочка медленно подходит ко мне и обнимает за ноги.

— Я проснулась, а тебя нет, — затравленно шепчет Вика.

— Все хорошо, родная. Мама рядом. На минутку нужно было выйти на сцену. — Наклонившись, я крепко сжимаю в объятиях свое маленькое счастье.

— Ева, я могу увести ее, — внезапно подает голос Милославская. — Мы подождем тебя в гримерке.

Безумно хочется ответить: «Уведи!» Так будет правильнее. Но во рту словно пересыхает.

Я столько раз представляла эту встречу, боялась ее и ждала. А теперь не могу вытянуть из себя даже короткое «да».

— Пойдем, сладкая. — Арина протягивает ладонь и ласково улыбается Вике.

В отличие от меня, она все еще пытается что-то спасти.

— Никто никуда не пойдет! — приказным тоном останавливает нас Рауде.

— Мы не хотели портить репетицию, — начинает тараторить Милославская еще быстрее. — Ева всего на минуту вышла. А я недосмотрела и…

— Молчать. — пугающе спокойно произносит Леонас и опускается на корточки рядом с Викой.

Самое время дать деру. Рауде не из тех, кто побежит следом. Но моя смелая малышка гордо вскидывает подбородок и, еще сильнее прижавшись к ногам, произносит:

— Здравствуйте. — Как приговор.

— Здравствуй. — Голос Леонаса становится таким хриплым, будто он резко подхватил ангину. — Кто ты?

Он поднимает взгляд на меня, и от ярости в его глазах я забываю, как нужно дышать.

— Это Вика. Дочь. — Признание царапает горло и острыми иголками впивается в грудину.

— Твоя? — Под скулами Рауде темнеют желваки.

— Моя. — Тяжело сглатываю. — Остальное не имеет значения, — возвращаю Леонасу его собственную фразу, сказанную пять лет назад.

Это было самое короткое прощание, какое можно представить.

— Ева! — выдыхает мой персональный Аид и морщится как от пощечины. Маска равнодушия на его лице трещит по швам.

Кажется, не только я хорошо помню наш разрыв. Торопливый разговор в больнице. Равнодушный приказ вывести меня и проследить, чтобы не вернулась. Капли осеннего дождя, бегущие по стеклам машины. И ледяной холод, пронизывающий насквозь.

Тогда я еще не верила, что Леонасу все равно. Два дня, боясь разминуться, ждала его в своей маленькой комнатушке. Отказывалась разговаривать с новым агентом. Отворачивалась от всех, кто пытался заставить поесть или выйти на прогулку.

Разбалованная его поцелуями, объятиями, заботой, я загибалась в ожидании чуда. И только когда охрана собрала мои вещи и вместе со мной выставила все на улицу, окончательно поняла, что всему конец.

Глава 3. Ноша

Леонас

Любая слабость стоит свою цену. Порой гораздо большую, чем готов платить заказчик.

В моем случае оплата вышла двойной. Размером в пять долгих лет и…

…одну девочку.

***

Я не собирался участвовать ни в каком фестивале. В рабочем графике на такую ерунду нет и никогда не было свободного времени. Но гребаные звезды совпали слишком «удачно».