Любимых не отпускают

Красивая история и красивая пара.

Привыкший к показухе и постоянной лжи ради рейтингов, я не хотел верить собственным глазам и ушам. Что-то внутри сопротивлялось. Требовало подойти и забрать своё.

Но тем же вечером Катков подтвердил все детали этого романа и признался почему не сообщал о нем раньше. На мою беду объяснение прозвучало убедительно — он не хотел терять финансовую поддержку и источник хитов, которые неизменно выстреливали во всех чартах. Он охранял отношения Евы и ее гитариста от журналистов и от меня. И теперь готов понести за это наказание.

На этот раз мой внутренний голос смолчал. Я поверил в то, что Катков говорит правду. Поверил в гитариста. И окончательно отступил.

Я сам выбрал свою судьбу. И Ева точно так же имела права выбрать свою. Возможно быстрее, чем хотело мое эго. Но сожалеть о решениях было слишком поздно.

Так и не встретившись с Евой, я тогда уехал домой. Не дожидаясь самолета, отправился в Питер на машине. Отпустил всех сиделок. И долгие выходные позволял Ирме выносить мой мозг и играть на нервах все ее любимые этюды.

В те дни у меня не осталось ничего, и было плевать.

А сейчас…

Моя бывшая помощница, Арина Милославская пытается увести ребенка, но я останавливаю.

— Никто никуда не пойдет! — командую всем и на секунду поворачиваюсь к массовке. Затыкаю взглядом каждого.

— Мы не хотели портить репетицию, — испуганно блеет Милославская. — Ева всего на минуту вышла. А я недосмотрела и…

— Молчать, — специально, как для тупой, пальцами показываю жест «закрыть рот» и присаживаюсь рядом с малышкой.

— Здравствуйте. — Маленький ангел здоровается первой.

Я чувствую, как малышка боится. Вижу, как жмется к ногам Евы, но все же не отступает и не прячется. Держится рядом, как настоящий боец.

— Здравствуй, — голос резко садится. — Кто ты?

Поднимаю взгляд на Еву.

— Это Вика. Дочь.

Моя звезда не щадит. Рвет жилы по одной. Будто издевается.

— Твоя? — Звуки приходится сквозь силу выталкивать из глотки.

— Моя. — Никаких сказок о гитаристе. Никакого блефа. — Остальное не имеет значения, — бьет меня наотмашь до боли знакомой фразой и прижимает к себе малышку. Маленькую, не похожую ни на какого гитариста девочку.

С моими глазами.

С моим лбом.

С моей ямочкой на подбородке.

И такую же храбрую, как ее мама.

— Ева!

Пять лет назад я считал, что опустился на самое дно. Верил, что хуже уже не будет. А теперь отчетливо понимаю, что тогда… это была только разминка.

Глава 6. Семейная гавань

Леонас

Мертвую тишину в зале нарушает Шустов, исполнительный директор шоу.

— Что здесь происходит? — Он походит к нам с Евой и, выпучив глаза, пялится на малышку.

— Мне это тоже интересно. — Стараясь не замечать боль за грудиной, тихонько встаю.

— Ева… — Шустов осекается.

Его растерянный взгляд скользит от матери к дочери, от девочки — ко мне. И обратно.

— Это… — Исполнительный директор меняется в лице.

Сложно не догадаться, чья дочь перед нами. Не нужен никакой тест ДНК. Не нужны свидетели со свечками. Моя звезда умудрилась родить красивого ребенка, похожего одновременно на обоих родителей.

— Ева и Вика уже уходят, — говорю я за них двоих.

Как бы мне ни хотелось, сейчас не время определять уровень пиздеца. Публичный скандал никак не поможет ни мне, ни Еве, ни тем более девочке. А вот неприятности могут посыпаться сразу с нескольких сторон.

— Как же организационные вопросы?.. — Шустов отмирает. — Кроме конкурса у нас еще и концерты. Ева, ваш через два дня. Сольный. Вечером.

— Я думаю, мы тут в состоянии сформулировать все вопросы, — снова беру инициативу на себя. — А ваш секретарь, — поворачиваюсь к исполнительному, — вышлет их Еве электронной почтой.

Будто одного моего распоряжения ему мало, Шустов вопросительно смотрит на Еву.

К счастью, той хватает мудрости.

— Я согласна. — Она подхватывает девочку на руки. — Вышлите вопросы моему агенту. Мы все рассмотрим и решим.

— Но у нас совсем не осталось времени. — Шустов делает шаг вперед, словно собирается остановить Еву.

— Мы со всем справимся. — Перегораживаю ему путь. — А если не будем тратить время, то справимся гораздо быстрее.

Последнее предложение приходится произнести на тон громче. Делаю это специально, чтобы слышали все! А заодно усвоили, кто здесь главный и какие вопросы у нас в приоритете.

***

Рабочая обстановка почти не спасает от мыслей о прошлом. Вопросы черными воронами кружат в голове и травят душу. Почему? Когда? Кто?.. Десятки других. Но я хотя бы могу разговаривать, дышать и заниматься делами.

Со стороны все выглядит как обычный рабочий процесс. Одни специалисты разбираются со звуком. Другие — со светом. Третьи — утрясают оставшиеся технические вопросы. А члены жюри согласовывают общую стратегию поведения во время конкурсов.

Генеральная репетиция перед грандиозным спектаклем. Для многих первая в карьере и самая важная. Для меня… пытка длиной в сто восемьдесят пять минут.

Как только Шустов уходит из зала, я тоже сворачиваюсь. Чтобы не тратить время на прогулку под дождем, прошу шофера подать машину к черному входу. И убираюсь из зала.

— Сейчас в клуб? — Водитель Ирмы не первый раз катает меня по городу и уже, похоже, выучил все маршруты.

Дико хочется сказать: «Да». И вырубиться на своем жестком диване. Но я и так проспал целых пять лет.

***

Дом, как обычно, встречает громкими нервными криками. Мне не нужно прислушиваться, чтобы понять причину и узнать голос.

Кричит в этом доме лишь один человек. Причина тоже в одном — во мне.

— Ирма, я вернулся. — Бросаю пиджак на спинку ближайшего кресла и разминаю затекшие плечи.

Видимо, не услышав, жена продолжает орать. Сегодня ей не понравился суп, а свежая одежда, по ее мнению, пахнет «вонючей мимозой, не пармскими фиалками». Катастрофа вселенского масштаба, за которую нужно довести до слез всех работников.

— Хватит терроризировать прислугу! — Иду на голос. В гостиную.

Там все по нашей милой семейной традиции — Ирма на диване. При параде, в костюме и на шпильках. Будто не я, а она, решает все вопросы и сутками пропадает в клубах. А напротив — построенный в шеренгу персонал.