Любимых не отпускают

Ирма отворачивает лицо к окну и, щурясь, пытается рассмотреть яхту.

— О покойных принято говорить или хорошее, или ничего. А о живых… — Мужчина выпускает ее ладонь из своих рук. — Я потратил половину сбережений, чтобы сделать тебе эту чертову операцию на глазах. Будь благодарной!

— Это были мои деньги! Те жалкие гроши, которые ты смог отсудить у Лаврентьевой.

После этой фразы я вспоминаю, где видел мужчину.

Это адвокат и нынешний муж Ирмы. На первом же суде Лаевский размазал эту парочку о мое завещание. Лишь по душевной доброте Евы им досталась сотая часть от моего имущества.

На тот момент мне было лень вникать во все тонкости дела. Марку только исполнилось три месяца, и все, что меня беспокоило — колики моего горластого мальчика.

— Привет! — Стоит вспомнить о Еве, она появляется за спиной. — Скучаешь?

Целует в щеку. И тут же, обойдя кресло, устраивается на коленях.

— У меня здесь шоу. — Киваю в сторону бывшей жены… вернее вдовы.

— Оу! Она уже приехала за вещами? Надо сказать администратору, чтобы выкатил чемодан. Три года пылится. Пусть забирает.

— Успеет. — Не хочу ее отпускать. — Столько ждала. Еще подождет.

— Какой жестокий! — игриво цокает языком Ева. — Штерн сказал, что ей операцию сделали. Говорят, удачно.

— Моя смерть определенно пошла Ирме на пользу.

Лениво поглаживаю округлый животик моей любимой женщины.

Я и подумать раньше не мог, что женщинам так идет беременность. Может, не присматривался. А может… не было рядом достойной женщины.

— Больше всего она пошла на пользу тебе! — Ева накрывает мою руку своей.

— Серьезно?

— Мне кажется, тебя сейчас и без привычного маскарада никто не узнает. Ни одной морщинки на лице. Цвет глаз стал ярче. Даже седина на висках исчезла.

— Чувствую себя вампиром. У них тоже — после смерти все только начинается.

Веду зубами по тонкой шее любимой. Обхватываю губами левую мочку. И шумно выдыхаю от резкого притока крови за ширинкой.

Возбуждаюсь словно пацан! Как по щелчку пальцев.

Еще одна суперспособность моей девочки.

До нее я не реагировал ни на кого так быстро и остро. Ни с кем до нее не представлял совместной жизни до глубокой старости.

До нее в моей вселенной в принципе не существовало никакого «вместе». Ирма была скорее партнером. Другие женщины — эпизодами без будущего.

А с этой певчей птичкой… поезд жизни сошел с рельсов и понял, что ему не нужны никакие дороги, грузы и прочая бытовая ерунда.

— Я говорил сегодня, что люблю тебя? — Ловлю губами ее нежные губы.

— Ты даже доказывал это.

Моя чудесная девочка раскрывает свой сладкий ротик. И как по закону подлости дети тут же замечают своих родителях.

— Мама! — кричит Вика, бросаясь в сторону нашего кресла.

— Папа! — Ракетой проносится мимо Ирмы и ее мужа мой маленький Марк.

Спустя мгновение вся эта банда облепляет нас с Евой своими маленькими теплыми ладошками.

Согревает так, что за грудиной начинает щемить. И хочется остаться в этом мгновении навсегда.

Конец