Любимых не отпускают

— Она… — Внуков отступает. — Она не могла… Она бы не успела.

Он испуганно озирается на своих людей. Тяжело сглатывает.

— Алина была смышленой девушкой. Она первая, кто смог подобраться к тебе и втереться в доверие.

— Я хочу видеть это письмо.

— Понимаю тебя. — Рыба уже на крючке, потому подсекаю. — Через две минуты, — демонстративно подношу часы к глазам. — Полиция тебе все покажет.

— Сука! — Грязное ругательство звучит, как сигнал о капитуляции. — И вы суки! — кричит Внуков убегающей охране. — А ты все равно сядешь! — огрызается он и, все еще целясь в меня, несется к выходу.

Боясь упустить момент, когда этот урод заберет документы, я срываюсь за ним.

Дав небольшую фору, смотрю, как Внуков хватает какой-то портфель возле двери.

Спешу дальше — во двор.

Замечаю, как гад прыгает в серебристую спортивную тачку возле крыльца.

— Стоять! — кричу, надрывая связки. И выкидываю из ближайшей машины зазевавшегося охранника.

Упав задом на водительское сиденье, я сразу же жму на газ.

Стартую как на гонке.

В голове ни одной лишней мысли. Собственное тело работает как четко отлаженный механизм. Впереди лишь серебристый бок чужой тачки. Все просто и легко… до момента, пока не слышу крик Лукаса:

— Нет! — орет он, пытаясь увернуться от несущегося на него спорткара Внукова.

— В сторону! — кричит этот урод, в панике сворачивая в сторону зазевавшегося испанца.

Будто на быстрой карусели перед моими глазами проносятся картинки с его красавицей женой и детской коляской, грустные лица Евы и Вики.

А уже в следующее мгновение правая нога топит в пол педаль газа.

Глава 58. Все круги ада

Ева

Картинка с телефона расплывается перед глазами.

В легких резко заканчивается весь воздух.

Руки тяжелыми плетьми опускаются на колени.

— Нет, — шепчу я, покачиваясь на лавке. — Нет… — повторяю еще раз и выпадаю из этой реальности в какую-то другую.

Здесь нет чувств, нет времени, а цвета и звуки размазаны до едва отличимых оттенков и шума.

Мир спокойствия и безмятежности. Мой персональный купол от проблем.

— Ева! Ева…

Сквозь глухую стену доносится чей-то голос. Кажется, я его знаю. Но не могу разобрать чей.

— Ева, пожалуйста, придите в себя!

Голос звучит громче, а щеки обжигает от легких шлепков.

— Мне срочно нужна помощь на причале. Здесь молодая женщина. Обморок.

Мужчина диктует адрес, говорит название яхты, что-то еще… Я больше не слышу.

В голове, как заноза, фотография разбитой машины. А в мыслях лишь одно имя — Лео.

От этого имени почему-то больно.

Боль разрывает грудину. Растекается по венам горьким ядом. Не дает вдохнуть или очнуться.

— Давай, девочка, приходи в себя!

Мужчина суетится надо мной. Прикладывает ко лбу мокрую тряпку. Щупает на запястье пульс. Кажется, паникует.

— Не пугай меня и свою малышку.

Поднимает на руки. Несет куда-то недалеко и кладет на мягкое.

— Ви-ка… — хриплю я чужим голосом. Не знаю, как вырываюсь из той туманной реальности. И в ту же секунду чувствую прикосновение маленьких детских ручек к своему лицу.

— Мама!

Моя девочка устраивается рядом. Жмется ко мне как маленький замерзающий котенок. Тоненько всхлипывает.

— Все… — хочу сказать «нормально», но в каюту вбегают врачи.

С их появлением вся моя чувствующая часть будто отключает.

Под четким контролем юриста бригада скорой помощи измеряет давление и пульс. А затем, записав под диктовку Лаевского, как именно я грохнулась в обморок, уводит с яхты в свою машину.

***

В больнице нас четверо: я, Вика, Лаевский и няня. Марина приезжает через пятнадцать минут после звонка юриста и не отходит от меня ни на секунду.

Вроде бы нужно радоваться — такая большая группа поддержки, но дико хочется хотя бы на несколько минут остаться одной.

Не изображать бодрость.

Не тянуть губы в фальшивой улыбке.

Не лгать самым родным о том, что со мной все в порядке.

Мне просто необходимо прокричать во все горло: «Рауде, ты не имел права!» и услышать в трубке усталый любимый голос.

Я согласна на любой ответ Лео. На новую клятву вернуться чуть позже. На смешливое: «Глупая, ну как ты могла подумать, что я вас оставил». На приказ сорваться и приехать к нему на край земли.

От страха я согласна даже на повторение жуткой сцены, которая произошла в другой больнице пять лет назад. Готова вновь услышать его горькие прощальные слова: «У меня все в полном порядке. Надеюсь, у вас тоже все будет в полном порядке…»

В панике я способна на все. В том числе бороться.

— Но ведь с ним можно как-то связаться? — дойдя до отчаяния, я начинаю приставать к юристу.

— Я уже пробовал. Абонент недоступен.

Лаевский хмурится. Он мастерски скрывает свое волнение, только я все равно ощущаю эту жесткую скованность — клетку из мыслей и эмоций.

— Эта авария… — Я облизываю губы. — Это часть его плана?

— Простите. Мое дело документы и защита в суде.

— Он мог намекнуть!

— Леонас никогда не складывает все яйца в одну корзину. Он очень осторожный и закрытый человек. Все его планы известны лишь ему.

— А второй помощник Лео? Кажется, его зовут Штерн. Он может знать?

— У меня есть номер Дмитрия. Я уже несколько раз пытался с ним связаться.

— И?!

— Не отвечает. — Жмет плечами Лаевский. — Его секретарша, сказала, что Штерн срочно вылетел в Испанию. Больше пока ничего не известно.

— А кто-то еще?.. Водители, помощники… жена.

— Пока у нас один общий источник информации. Журналисты.

— Только испанские? Наши не в курсе?

— После новостей об аварии Ольга Власова первой добралась до Кульеры. К сожалению, она лишь подтвердила то, о чем писали испанцы…

Как и я, как и все в больнице, он не договаривает. Никто пока не может произнести вслух окончание статьи… короткую фразу: «Скончался, не приходя в сознание».

— Нет, что-то здесь не так. Он клялся мне, что вернется! Он лично, в глаза мне обещал, что приедет к нам.