Люблю и ненавижу

К двум мальчикам, Ивану и Андрею, что живут между покоем маминого дома и безжалостными законами подросткового мира, вернулся отец (Константин Лавроненко), после двенадцатилетней отлучки. Эдакий кряжистый хэмингуэевский мужчина, волосы – соль с перцем, глаза стальные, ухватки звериные. Где был – не говорит, но нас, русских, не проведешь, мы отлично знаем, откуда в семьи сваливаются молчаливые папаши с волчьим прищуром и рыком «Все, я сказал!». Вытащив мальчишек из дома, отец везет их сквозь пустые, мрачные и прекрасные пространства родимой земли на таинственный остров в северном море. Всеми средствами отец пытается сломить волю сыновей, приобщить, приохотить к своему суровому царству, где он главный и бесспорный повелитель. Старший сын согласен на испытания, младший – нет. В круглолицем упрямце Иване (Иван Добронравов) тоже обитает мужская воля, смысл которой в одном – или ты меня сломаешь, или я тебя. По– другому у них не бывает. Тот, кто ведет себя иначе, тот баба, трус и козел. И вот три воли сплетаются в смертельной схватке – кто кого. Взаимопонимание, уступки, тепло, душевность – все это исключено из яростного первобытного мира, где надо смолить лодку и добывать пищу, где лютуют ветхие стихии и опасность ждет за каждым углом. Подчинение старшему тут – закон, и приказы обсуждать не принято. Жестокий мужской мир пугает своей грубостью, но печаль-то в том, что без этой жестокости нет и мира. Некому воевать, некому строить, некому воспитывать детей, некому любить женщин, некому отвечать за отечество, некому бить всякую нечисть, расплодившуюся на земле. Нет мужской воли – нет мужчин, а если они есть – они хотят победить друг друга.

Кажется, что, кроме тихой белокурой мамы (Наталья Вдовина) и официантки из провинциального ресторана, в фильме нет женщин. Это не так. Мужское трио «Возвращения» играет свою драму на лоне самой главной и самой жестокой женщины на свете, в сравнение с ее жестокостью, мужские забавы – детские игрушки. Разумеется, это природа – важнейший и наверное самый потрясающий образ фильма (оператор Михаил Кричман). В отличие от прелестной, нежной и обворожительной природы Севера, явленной нам в «Кукушке» Рогожкина, природа «Возвращения» – не милая, не ручная, не соизмеримая с человеком. Русская природа. В ее якобы тихих красотах скрывается древний ужас, она следит за героями, нещадно поливая их дождем, окутывая туманами, качая на бескрайней воде их утлый челн. Она может, точно в насмешку, приманить солнечным лучом, подарить толстых рыбок – и она же способна проглотить любое существование просто так, забавляясь своей силой и человеческой беспомощностью.

И какой наивной, бессмысленной затеей предстает тогда сыновний бунт против отца. Какие, в сущности, ничтожные мелочи развели и рассорили их вплоть до трагического исхода. Вместе они были бы непобедимы, но, кроме суровой воли, для объединения нужна еще и любовь – не спрятанная в закромах души как слабость или болезнь, а живая, деятельная, открытая.

В мифическом пространстве «Возвращения» Россия – страна безлюдная. Страна огромных пространств, враждебных человеку. Зона молчания, лесная-травяная пустыня. Давно отгуляла эта земля свою вольницу, да так и осталась без хозяина, без пастыря, без Отца, затаившись в тоске и злой обиде, как это бывает с одинокими женщинами. Никого нет. Никто не придет. Призрачное возвращение отца длилось ровно одну сакральную неделю – в конце картины он исчезает даже со старой фотографии. Остаются его резко повзрослевшие сыновья – опять безотцовщина, как и миллионы их ровесников и соотечественников, сданных в детские дома, выросших у одиноких матерей, шныряющих по вокзалам, помирающих от наркоты, зарезанных в пьяной драке. И нет выхода, как не было выхода у младшенького сына в начале фильма, когда он, боящийся высоты, должен был прыгнуть с вышки в воду, понукаемый своей стаей. «Иначе ты трус и козел!». Так он и сомлел там, голый, несчастный, пока мама не забрала.

Кстати, это важно – картина, при всей ее мистической красоте, соткана из реальных и вполне убедительных происшествий и по-хорошему аскетичных диалогов (сценарий таких-то). Характеры выписаны, обстоятельства не превышают нормативы достоверности. Никакой зауми, никакого специального философствования, никаких шифров (то есть, никакого ВГИКа). Есть длинные планы, но это нисколько не раздражает. Нарастающая тревога за героев и откровенный, обжигающий трагизм финала созданы обычными драматическими средствами, известными с древних греческих времен. Профессионально безукоризненная работа.

И нет у меня желания гадать, что-то будет с Андреем Звягинцевым дальше, как-то он сумеет/ не сумеет одолеть им самим взятую высоту еще раз. Серьезное дело люди сделали, и на этом спасибо. Да, это невеселое кино про невеселую землю и нелучшую на свете долю. Но для желающих вечного веселья и вечной молодости, многое предусмотрено сегодня. Можно бездарно подражать бездарным певцам и считать себя сфабрикованной звездой. Можно до колик объедаться заграничными кинобургерами. Целые телеканалы отведены под веселость. Но это все – подражательное, заимствованное, пережеванное. А вот в некоторых фильмах последнего времени (и «Возвращение» этому прекрасный пример) ощущаются неподражательное, органическое биение национального духа, плодотворная тревога ума, беспокойство сердца – вкупе с умением все эти дивные, но отвлеченные вещи воплощать, отливать в гармоничную форму. И это биение национального духа приходит в наше кино, почти минуя официальные инстанции, не заглядывая в обносившиеся «творческие» союзы и мало интересуясь местными крылатыми статуэтками. Живому нужно живое, а не мертвое.

2004 г.

Замуровали, демоны!

(О новогодних телепередачах)

Не знаю, кто в нашей стране отвечает за генеральную концепцию телевизионного эфира, но, после того, что мы увидели в новогодние и рождественские праздники 2004-го года, мне кажется, этот человек(?) обязан ходить очень осторожно, скрывая свое лицо и род занятий.

Я человек слабый и никогда никого не била. Но если бы я узнала, что где-то бьют ответственного за новогодние «ремейки», то самолично побежала бы туда и мстительно пнула бы преступника побольнее с криком – «За „Фигаро!“», «За „Бременских музыкантов!“», «За „Снежную королеву!“», «За – „За двумя зайцами!“»… А если мне скажут, что критики так писать не должны, а должны они аргументировать и разбирать, то я отвечу – сегодня я не критик. Я рассерженный зритель, у которого осквернили чистейшие воспоминания о настоящем искусстве.

Спектакль Валентина Плучека «Безумный день, или Женитьба Фигаро» не являлся шедевром, а Плучек – гением. Но, видимо, сам воздух театральной Москвы двадцатых годов, которым он когда-то надышался, был настолько талантлив и пропитан творчеством, что режиссеру надолго хватило умения делать отличные вещи для широкой публики. «Фигаро» Плучека, по счастью, остался на пленке. Миллионы людей видели божественного Андрея Миронова и навсегда запомнили, что такое воздушная, искристая игра, моцартианские ритмы, пронизывающие артиста от макушки до пят, умное и умелое веселье, восхитительный ансамбль (в старом «Фигаро» играли Ширвиндт, Пельтцер, Вера Васильева, Менглет и многие другие).

Действие нового «Фигаро» (как свое главное достижение, НТВ показало его в прайм-тайм 31-го декабря и 7-го января) происходит, очевидно, в борделе. «Граф», «графиня», «паж», «Сюзон» – это явно бордельные клички. Такие мерзостные, нарочито пышные и возбуждающие костюмы, такие томно-пошлые взгляды, такое вульгарное кокетство и развратно-хихикающая манера поведения (дескать, мы – то знаем, что делаем!) бывают в известных заведениях. Ни юмора, ни легкости, ни красоты – подделка, подмена, скверна. «Откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу „Фигаро“ – советовал Пушкин? Напейся политуры и посмотри новый телефильм. Вообще, с какой стати Филипп Киркоров, Лолита Милявская, Анастасия Стоцкая и другие поп-идолы вообразили себя драматическими артистами? Таланта у них нет ни на грош. Драматический актер умеет забыть себя в интересах образа, он создает из самого себя нечто новое и небывалое. А эти раскрашенные духи умеют только умирать от любви к себе, показывать свои прически, наряды, гримасы и буквально извиваться в конвульсиях самоупоения. Боже, как они любят себя! Нам, землянам, это недоступно. Говорят, так любят себя демоны…

В эфире часто бывают старые картины, прекрасные комедии и мелодрамы, снятые когда-то для масс и массами любимые. Разница между ними и поп-новоделом становится все рельефнее, все ужаснее, все отчаяннее. Опять показали «Иронию судьбы» Рязанова и «Иван Васильевич меняет профессию» Гайдая. Все желающие обсудить проблему наличия драмталанта в Киркорове, посмотрите внимательно, как играют Андрей Мягков или Юрий Яковлев. Комическая, почти фарсовая игра – а сколько вкуса, какие разнообразные интонации, как энергично и точно построены образы, как это на диво легко и остроумно. А то, что происходит сейчас с «популярным искусством» – это деградация.

Деградируем каждый год – достижения предъявляем аккуратно к Рождеству. В прошлом году «Вечера на хуторе близ Диканьки» (Первый канал) казались вещицей за гранью вкуса и приличия. Сегодня это смело проходит в рубрику «Ну, еще ничего, так себе, в сравнении с „Фигаро“ – то». Хотя бы на Олега Скрипку (Вакула) краем глаза смотреть возможно. Когда Александр Абдулов несколько лет назад снял фильм «Бременские музыканты», все критики единодушно сошлись во мнении, что это вынести никакому зрителю нельзя. Ошибочка, граждане! За три-четыре года культура так опустилась, что, ей-Богу, ничего принципиально выдающегося по части ужаса в картине уже и нет, и Новаторское ТелеВидение смело ставит ее в эфир под Новый год.

Осмыслению эта работа Абдулова не поддается. В поисках пропитания сказочные герои из Бремена забрели очень далеко. Действие происходит в пустыне египетской и оснащено большим количеством танков, вертолетов и кривляющихся актеров. Принцессу играет какая-то безжизненная модель, трубадура – Филипп Янковский, такой получился трубадур в стиле Армани, то есть больше похожий на принцессу, чем на трубадура. Чистая, ясная, лаконичная история, когда-то придуманная Ливановым и Энтиным (о пластиночки моего детства, в бумажных конвертах, с желтыми кружочками в центре!) превращена в некрасивое, громоздкое, длинное и невыносимое шоу ни о чем. Так плохо не играют даже на утренниках в провинциальных тюзах, но актеры, конечно, тут виноваты меньше всего – у них на лицах в основном выражение полного непонимания того, куда они попали и что делают. Абдулов, конечно, не Киркоров, не олигарх пошлятины, он – талантливый актер, неудачно попробовавший свои силы в режиссуре. Но кто разрешил это показывать и зачем? В искусстве тоже бывают отходы и брак, не получилось – надо списывать в убыток.