Любовь без обязательств

– Здравствуйте, - смущаюсь, одергивая футболку. – Простите, я что-то разоспалась и…

Как же стыдно-то. На часах почти полдень. Я еще в постели, как абсолютная бездельница.

– Ничего, ничего, - Наталья Ивановна снимает обувь, верхнюю одежду. Под ней у нее модный трикотажный серый костюм. Подхватывает сумку и направляется в сторону кухни. – Сейчас завтракать будем.

– Хорошо, - отвечаю, забегая в спальню.

Быстро заправляю постель, хватаю телефон, свое вчерашнее платье и сверкая голыми пятками убегаю в ванную. Там включаю воду в кране и ищу в телефоне номер Глеба.

– Да, - говорит он быстро. – Уже выспалась?

– Глеб, тут твоя мама!?. – В ужасе произношу.

– Ну и что ты распереживалась? Это я ее отправил.

– Зачем? – удивляюсь, округляя глаза.

– Как-то не подумал, чем ты будешь завтракать. За одним и познакомитесь.

– Громов!?!
– шиплю, рассматривая себя в зеркале. На голове осиное гнездо, лицо помятое, футболка неприлично открывает ноги. Просто ужас для первого знакомства с таким важным для него человеком.

– Она адекватная и современная даже больше, чем мы с тобой. Успокойся и ни о чем не думай. У меня встреча, - говорит он и бросает трубку, оставляя меня один на один со своими страхами.

Легко сказать. Ни о чем не думай. Просто невозможный человек.

Быстро совершаю все утренние ритуалы, надеваю чуть помятое платье и привожу в порядок прическу.

Делаю вдох-выдох и выхожу из ванной.

В квартире пахнет невероятно вкусно, по-домашнему. Так приятно, что желудок тут же отзывается на аромат.

– Садись завтракать, - мягко говорит женщина, когда заглядываю на кухню. Робко прохожу к заставленному тарелками столу и украдкой смотрю на неё.

Наталья Ивановна повязала узкий передник, а на ее лице появился легкий румянец. Она небольшого роста и очень хрупкая, женственная. Волосы, окрашенные в шоколадный цвет, уложены в стильную прическу. На лице неброский макияж. Пытаюсь поймать какое-то сходство с Глебом, но скорее всего он больше похож на отца.

– А вы? – спрашиваю, пододвигая к себе тарелку.

– Я тоже с тобой чай выпью, - машет рукой и тянется к шкафу за кружкой. – Любишь сырники, Ксения?

– Очень люблю, спасибо, - чуть улыбаюсь.

Волнение немного спадает от вкусной еды и горячего чая, с которыми расправляюсь под изучающим меня взглядом. Интересно, она сравнивает меня с Маргаритой? Какие вообще у них отношения?

– Очень вкусно! – хвалю приготовленную еду.

– На здоровье, - кивает она.

Несмотря на ее внешнюю доброжелательность, чувствую себя немного не в своей тарелке и стараюсь не сталкиваться взглядами.

– Давайте я посуду помою? – спрашиваю, кинув взгляд на мойку.

– Ты? – удивляется. – Не нужно, я сама справлюсь. У тебя маникюр, наверное.

– Мне не трудно, - поспешно беру свою тарелку, недопитый чай оставляю на столе. Тщательно мою и возвращаюсь за стол.

– Молоденькая совсем, - качает головой женщина и осекается, словно выдает свои мысли вслух. Что-то мне подсказывает, что это не комплимент, а ее опасение.

– Мне двадцать восемь, - сажусь напротив и отпиваю остывший чай, глядя в окно.

– По виду больше двадцать трех бы не дала, но у вас сейчас много всяких штучек. В мою молодость была только огуречная маска. Слава богу, сейчас дожила до времен, когда можно поухаживать за собой.

– Огуречная маска тоже мне нравится, - одобрительно киваю.
– И вы отлично выглядите. Я, если честно, не подумала бы, что Глеб ваш сын.

– Да уж, - смеется она. – Мы мало похожи не только внешне. Он с детства был слишком серьезным. Даже на фотографию улыбаться не заставишь.

В голове возникает образ маленького темного мальчика с важным выражением лица. Он такой отчетливый, что я невольно проваливаюсь в мечты о том, как бы выглядел наш сын. Раньше я и мечтать о таком не могла.

– А его дети похожи на него? – спрашиваю заинтересованно. Вчера я, конечно, согласилась на знакомство с детьми, но очень нервничаю, как они воспримут нового человека в жизни своего отца. Дочери бывают ревнивы, а Глеб любящий папа. Вдруг это станет проблемой для нас?

– Они разные, - отвечает Наталья Ивановна задумчиво, словно воспроизводя в памяти своих внучек. – Варя, наверное, похожа. А Вера - копия Риты. Начиная с характера, заканчивая внешним сходством и повадками.

Что-то в ее словах подсказывает мне, что просто не будет. Придется находить общий язык, тем более зная характер их матери.

– Если честно, я была удивлена, когда Глеб позвонил мне и попросил сегодня приехать, - говорит она, продолжая неторопливо меня разглядывать.

– Ооо, - закатываю глаза. – Он умеет удивлять.

Впервые смотрим друг другу в глаза пару секунд и обе смеемся.

– Я беспокоюсь о нем, - Наталья Ивановна вдруг грустнеет. – Если честно была не уверена, что сын будет снова…мм, - замолкает.
– Мне по-матерински хочется ему счастья. Пусть он и показывает, что все в порядке.

– Я вас понимаю.

– Надеюсь, ты не сочтешь за глупость мою откровенность, но я чувствую себя виноватой в том, как сложилась его жизнь, - смотрит куда-то в сторону и мнет салфетку в руках. Ее темные глаза, практически такого же цвета, как у сына, искрятся теплым светом с нотками печали.

– Почему? – удивляюсь.

– Костя, его отец, ушел от нас, когда Глеб был совсем маленьким. Так бывает... полюбил другую. Я тогда слишком зациклилась на своей боли, многого не понимала. Молодая была. Постоянно повторяла, чтобы сын не повторял ошибок отца. Чтобы был ответственным перед своими детьми, потому что они ни в чем не виноваты.

Склонив голову, продолжает:

– Родители часто не задумываются о важности произнесенных слов. А дети впитывают, как губки, ненужные установки. Осознание ошибок приходит поздно, когда информация уже впиталась и изменить что-то не представляется возможным. Так у нас и получилось… Глеб из-за чувства чрезмерной ответственности, которое я навязала своей личной болью, долгое время многое терпел. Возможно, его жизнь сложилась бы по-другому.

В кухне повисает тишина, обрубить которую я не решаюсь. Страшно представить, чтобы она надумала себе, зная об обмане Марго с ложной беременностью.

– Но я рада, что он наконец-то начинает жить по велению сердца, а не упертого характера, - произносит она, глядя на меня.

Взгляд проясняется и светлеет. Мне вдруг очень хочется поддержать ее, и я замечаю:

– Не вините себя. Вы воспитали замечательного человека. Он очень добрый и внимательный. Самый лучший.

И я очень его люблю, - хочется мне добавить, но я решаюсь.

– ...И грубый, как сапог, - вставляет она, вместо этого.

Пожимаю плечами. Иногда мне даже нравится его хмурость. Она очень подходит этому мужчине.