Любовь Демона

Стоило только вынуть голову из задницы и запросить личные данные Ангелины в отделе кадров.

И все. Сука, все!

Там и про дочку есть, и ее дата рождения тоже — день моей свадьбы, блядь...

Запрокидываю голову, зажмуриваюсь от стыда.

Да, мне стыдно. Так стыдно, что я не могу смотреть в глаза этому ребенку.

Что со мной случилось, почему я верил во все это дерьмо? Артуру гондону сразу поверил, а Ангелине нет.

Что мне мешало узнать ее адрес и приехать вечером или в любой выходной. Да просто чтобы, блядь, проследить. Подняться на этаж, позвонить в дверь.

Ведь все так просто. Это ко мне домой хуй попадешь, охрана выкинет и больше на километр не подпустит. А Ангелина с дочкой живут совсем в другом мире. У них все проще.

И осознание того, что я со своей дочкой существуем в разных мирах, сжигает в адском огне раскаяния.

Как будто я их стыдился. Как будто брезговал. И пренебрегал...

Я знаю, сколько Ангелина зарабатывала. Мне, сука, этих денег на три дня. По скромному. Если не на день. А она умудрялась ребенка растить. Одевать, и красиво, я помню, какая Миланка нарядная приходила. Глазки блестели...

У несчастных детей наверное так не бывает, значит мой ребенок был счастлив без меня? И вполне без меня обходился?..

Наверное поэтому Ангелина подписала контракт для Миланки. Она каждую копейку считала. А ведь если бы я заглянул в этот контракт или хотя бы поинтересовался матерью девочки...

Я готов сожрать себя в этом коридоре, хорошо водитель отзванивается. Он уже на месте и ждет.

Пишу Ангелине, чтобы выходила, и почти сразу сзади хлопает дверь. Легкие шаги вызывают задержку дыхания. Я никогда не переставал так не нее реагировать. Никогда...

— Ты уверен, Демьян? — спрашивает она робко. А еще неуверенно. — Может, все-таки ты поедешь?

Конечно, блядь. Куда на такого еблана ребенка оставлять? Я бы тоже на себя не оставил, а Ангел хорошая мама. Я видел. Она так трогательно себя ведет со своей... моей... нашей дочкой.

Разворачиваюсь.

— Что бы ты обо мне ни думала, я не питаюсь маленькими детьми. И здесь больница набита медперсоналом.

— Я не то имела в виду, не обижайся, — говорит она примирительно и взмахивает рукой. Будто собирается взять меня за локоть, но все-таки не берет. — Капельница это долго, Миланка может начать капризничать. Ее нужно будет отвлечь, что-то рассказать или почитать. Просто успокоить.

— Ты поэтому ее от меня прятала? — смотрю пристально. — Что из меня хуевый отец?

В душе признаю ее правоту. Ну какой я, блядь, отец? Чем я сейчас могу развлечь ребенка, если мои развлечения это бухло, бои без правил и ебля? И почитать я могу только котировки, курсы и новости, касающиеся бизнеса. Законодательство еще могу и правила дорожного движения.

Но ничего больше не говорю. Разворачиваюсь и возвращаюсь в палату.

Да, мне стремно, пиздец как стремно, но я этого никак не проявляю.

Миланка лежит на кровати пугающе маленькая с иглой, воткнутой в руку. От иглы тянется длинная трубка, соединяя ее с бутылкой с лекарством, закрепленной на штативе.

Первое желание, которое возникает при виде всего этого — выскочить обратно. Я сейчас все похерю. Я не справлюсь.

Весь мой опыт с детьми состоит из того, что я знаю, как они делаются. И постоянно эти знания оттачиваю. Это если не считать нескольких фотосессий с Миланкой.

Но в результате таких безответственных действий и появилась эта маленькая девочка. И я не имею права спрятаться в кусты, поджав хвост.

Мысли роем клубятся в голове, но за всем этим чувствую тупую саднящую боль в грудной клетке.

Я один раз круто потрахался и свалил в закат. А дальше все это разгребала Ангелина.

Ангелина с Миланкой, обе.

Сука, у меня все это время могла быть семья. Настоящая, нормальная. Они и были, только без меня. Я и сейчас чувствую себя отдельно от них, словно на улице стою и через забор заглядываю...

Миланка открывает глаза, хлопает, оглядывается по сторонам. Смотрит на меня без страха, но настороженно.

— Дядя? А где мама.

Дядя, блядь. А что ты хотел? Чтобы она крикнула папа и бросилась к тебе на шею?

Правильно, я же для нее дядя с постера. Левый мужик из фотостудии, который максимум, на что годится — угостить конфеткой и подарить медведя.

Хоть медведь ей зашел, она его так и не выпускает из рук.

— Мама скоро приедет, Миланка. Давай мы с тобой что-нибудь почитаем? Или хочешь, посмотрим? Мультик, например.

Достаю телефон. Она качает головой.

— Я к маме хочу!

Приходит медсестра, достает иглу. Заклеивает ручку.

— Зажми ее вот так и держи, — говорит и уходит. Миланка смотрит на свою руку, на дверь, которая закрылась за медсестрой.

— Давай, я подержу? — предлагаю, но она упрямо мотает головой.

— Мама. Потом.

Сползает на подушку, поворачивается спиной. Ее маленькие тонкие плечики вздрагивают, приподнимаюсь, заглядываю...

Она тихо плачет, уткнувшись носом в подушку, и у меня внутри все переворачивается. Грудь затапливает от абсолютно незнакомого чувства — обволакивающего, отрезвляющего. Не просто затапливает, обжигает.

Я больше не думаю о Миланке, как о девочке с фотосессии. Не могу.

Это мое. Похуй, что я так мало поучаствовал, мне тоже больно, словно это мне руку иглой прокололи. Только не руку, а грудь насквозь проткнули здоровенной иглой и несколько раз прокрутили.

Мне так жаль своего ребенка, не могу передать словами. Трогаю ее за плечико, легонько трясу.

— Миланка, не плачь. Не плачь, малышка. Давай вместе ждать твою маму. Только не плачь, пожалуйста.

Она оборачивается, смотрит недоверчиво. И меня прорывает.

— Иди сюда, — обнимаю, сгребаю в охапку с кровати, прижимаю к себе. Глажу по голове — у нее мамины волосы. Точно как у Ангелины. Она на нее так похожа, где были мои глаза?

И вдруг меня как током пронизывает, я даже дышать перестаю — Миланка обвивает руками мою шею и кладет голову мне на плечо.

Глава 23

Ангелина

Я ни разу так быстро не собиралась.

Достаю из шкафа одежду свою и Миланки, складываю в пакет тапочки, пижамы и полотенца. С верхней полки стягиваю сумку, забрасываю в нее дочкины игрушки и книжки.