Любовь и доктор Форрест

– Его лучше поместить в детское отделение. Сломана нога и пара ребер. Необходимо как можно скорее сделать рентген, - она устало опустилась в кресло, лицо ее было очень бледным, почти таким же белым, как халат.

– А где еще один пациент?
– поинтересовалась она.

– Дожидается за дверью, - ответила медсестра.
– Но на нем, похоже, нет ни единой царапины. Вообще, это чудо, что он вообще остался жив. Санитар говорил, что машина оказалась разбира вдребезги.

– Пожалуйста, сестра, расскажите мне обо всем поподробнее! И пусть Тод войдет.

Девушка недоуменно смотрела на нее, и Лесли снова вздохнула.

– Мужчина, я хотела сказать... муж.

Медсестра подошла поближе.

– Доктор, а вы что, знакомы с ними? Вы кажетесь такой расстроенной.

– Это моя сестра. Сестра и племянник.

– Ужас! Извините... но я же не знала. Может быть я лучше приглашу доктора Грейнсфорда?

– Да, пожалуйста. А то я... я не смогу сама заниматься этим.

– Ну конечно же, нет. Я сейчас скажу мужу вашей сестры, чтобы он вошел, а потом пойду за доктором Грейнсфордом.

Когда Тод вошел, спотыкаясь, в комнату, его было невозможно узнать. Вся одежда на нем была изодрана в клочья, а лицо перепачкано чужой кровью. Добравшись до стула, он ухватился рукой за спинку.

– Грузовик выскочил прямо на меня, я попытался свернуть, но было уже слишком поздно. Я ничего не мог сделать!

– Потому что ты был пьян!

Он вскинул голову.

– Да как ты смеешь говорить мне такие вещи! Нечего сказать, хороший ты доктор, если так разговариваешь с пациентами! Ты что не видешь, что я ранен?

– Нет, не вижу. Вот Жанет и Бобби я уже видела.

– Где они? Что с ними?
– он замахал руками.
– Боже мой, а они не..? Лесли молчала, и тогда он начал медленно подбираться к ней.
– Лесли, я должен знать. Не мучай меня. Они живы?

– Бобби жив.

– А Жанет?

Лесли ответила не сразу.

– Ее может спасти только чудо.

– Я тебе не верю! Ты говоришь так специально, чтобы испугать меня. Нетвердо держась на ногах, он бросился к ней.
– Ты всегда ненавидела меня, и вот теперь ты пытаешься отомстить мне!

– Прекрати паясничать!

– А я не паясничаю!
– выкрикнул он.
– И тебе все равно не удастся запугать меня. Я позову другого врача - настоящего специалиста. Я заплачу ему любые деньги - любые! Она не должна умереть! Я не позволю ей умереть!

Его крик становился все громче, и Лесли дотронулась до кнопки звонка на стене. Когда в кабинет вошла медсестра, она устало указала ей на Тода.

– Пойдемте со мной, сэр, - предложила ему девушка.

– Никуда я не пойду! Я никуда не пойду, пока мне тут не скажут всей правды.

– Я уже тебе все сказала, - тихо проговорила Лесли, - но ты не пожелал мне поверить.

Еще мгновение он просто смотрел на нее, а затем лицо его исказилось, и он обхватил голову руками.

– Это неправда - я не верю! Ты все врешь!

Лесли отвернулась.

– Сестра, уведите его отсюда.

Поддерживая под руку, и слегка подталкивая, медсестра увела Тода из кабинета, а Лесли отправилась в палату к Жанет. Рядом с кроватью Жанет уже стоял доктор Грейнсфорд, и Лесли молча смотрела, как он заканчивает осмотр.

– И каковы ее шансы?

Грейнсфорд помедлил с ответом.

– Я не могу вводить вас в заблуждение. Тем более, что вам это известно не хуже моего.
– Он отвернулся.
– Я сомневаюсь, что она доживет хотя бы до утра.

Кровать Жанет была отгорожена ширмами, и теперь Лесли сидела посреди этого крохотного островка приглушенного света, не сводя глаз с сестры. Рано утром медсестра принесла ей чашку чая, и она залпом опрокинула ее в себя, как будто даже радуясь той боли, что обожгла ей горло.

Уже начинало рассветать, когда к Жанет наконец вернулось сознание. Сначала она смотрела по сторонам не видящим взглядом, пока наконец ее глаза не остановились на склонившейся к ней Лесли.

– Все хорошо, дорогая. Была авария, а теперь ты в больнице.

– Бобби? Он... он ранен?

– У него сломана нога, а так с ним все в порядке.

– А ты - ты в этом уверена?

– Клянусь. Только не надо волноваться. С Бобби и Тодом все в порядке.

– Мне плевать на Тода... Бобби... Я не переживу, если он будет мучиться. Я...

– Тише, дорогая. Не разговаривай. Тебе нельзя разговаривать.

Жанет закрыла глаза и Лесли уже начала думать, что она, должно быть, опять потеряла сознание, но тут веки снова поднялись.

– Должна сказать... Теперь уже все равно..., - лицо Жанет исказилось от боли.
– Мне не долго осталось, Лесли... пообещай, что ты позаботишься о Бобби... больше у меня никого нет... Пообещай.

– Ну конечно же, дорогая, - грустно согласилась Лесли.
– А теперь, пожалуйста, не говори больше ничего.

В рассветной полутьме было видно, как Жанет слегка взмахнула рукой.

– Дай мне руку Лесли, мне страшно.

Лесли нежно взяла холодную ладонь и прижала ее к своей щеке.

– Не надо плакать, - прошептала Жанет.
– Ты была права насчет Тода... Когда он расстроен, он пьет..., - она с трудом вздохнула.
– Иногда он бил меня... и Бобби.

– Почему же ты не ушла от него?
– не выдержала Лесли, голос ее дрожа.
– Вы могли бы жить вместе со мной.

– Теперь уже поздно... незачем говорить...
– Жанет становилось все труднее говорить.
– Не бросай Бобби... моего сына...

– Я всю жизнь буду заботиться о нем, - прошептала Лесли и тут же уткнулась лицом в покрывало. Ладонь, что она держала в своей руке слегка сжала ее пальцы, и тогда Лесли еще крепче сжала ее, как будто пытаясь передать ей хотя бы частичку своей собственной силы.

– Ты обязательно поправишься, Жанет. Не сдавайся, дорогая. Ты должна бороться за жизнь - ради меня и Бобби. Ты нам нужна.

В ответ - тишина, и тогда Лесли подняла голову. Губы сестры тронула чуть заметная улыбка, но взгляд уже невидящих глаз был остекленевшим и остановившимся, и тогда Лесли подалась слегка вперед и дрожащими руками осторожно опустила веки.