Любовь на руинах

— Антон, ты можешь без меня их встретить? Мне нужно дать ей время… остыть. Пусть ее Ярослав успокоит, а через часок мы поговорим.

Он, подхваченный под руку Пророком, уверенно зашагал в сторону основного здания моего завода (как к себе домой!) Я еще успел подумать, что человек, который пять минут назад с лёгкостью уговорил толпу, сейчас попросту сбегает от одной-единственной женщины, которая даже не принадлежит ему! Да-а!

… Ребята радовались, что вернулись домой. А я, конечно, был рад, что все так хорошо закончилось у всех, а особенно у Яра. Нужно было поговорить. Но Слепой просил дать ему час… Да и им с дороги нужно передохнуть, сходить к своим, помыться. А судя по взглядам, бросаемым Рыжей на моего зама, ласковым, нежным, часа им будет мало.

— Ребята, предлагаю вам сейчас сходить помыться там, отдохнуть у себя часок-полтора с дороги. Я пока дам распоряжение накрыть нам с вами в столовой, так сказать, праздничный стол. Вы расскажете о поездке, обсудим сегодняшнее событие, отметим.

У меня было много дел. И мне совершенно не нужно было сейчас идти в свою комнату. Но я, как зачарованный, шагал именно туда. Обидел ее. Она, действительно, помогла и ничего плохого не сделала. И все прошло хорошо. Я чувствовал перед ней вину, поэтому и шел туда — хотел извиниться и выпустить Таю.

И каково же было мое удивление, когда она все сделала сама! И по-хорошему нужно было просто отпустить ее и заниматься своими делами, но дотронулся до неё и не смог этого сделать! Что за женщина такая — необычная, загадочная, особенная! Что за реакция у меня на нее…

Мне доставляли удовольствие наши с ней разговоры, похожие на перепалки, когда не понять, серьезна ли она или смеется надо мной, и я не мог удержаться, чтобы не уколоть ее в ответ — это распаляло мое любопытство и одновременно возбуждало. Меня, конечно, немного смущал тот факт, что она девственница, но он же и наполнял сердце гордостью — я был ужасным собственником.

Я до последнего сомневался. Нужны ли мне серьезные отношения? Есть ли у меня для этого время? Переспать с ней и прогнать? А смогу ли? Смогу ли, если уже сейчас все мысли о ней? Если лежа в моей постели, она смотрится на своем месте. Я напряженно думал. Но, похоже, она уже решила за меня.

— Тогда иди ко мне, мой генерал…

Прошептала, глядя мне в глаза. И я, словно под гипнозом, склонился над нею. Нужно уходить. Сам же всем объявил… Да гори оно все синим пламенем! Ничего и никого так не желал в своей жизни, как эту женщину. Подождут…

Бледная такая. Боится меня. Или того, чего буквально требует сейчас.

— Не бойся, я не сделаю тебе больно.

— Я знаю. И не боюсь.

— Красивая. Сладкая. Непослушная, — прошептал в ее губы. Медлил, понимая, что если поцелую ее, назад пути не будет — просто не остановлюсь уже. И видел прямо перед собой призывно распахнувшиеся губы, участившееся дыхание, вздымающуюся грудь… Кровь ударила в голову. Со стоном приник к этим губам, чувствуя мгновенный отклик, огладил манящие холмики.

Скользнул языком в ее рот, потрогал зубы, язык, небо, и она тут же повторила за мной, проделала все то же, а в конце еще и прикусила мою нижнюю губу. Просто поцелуй! Обычный. Но, блядь, я уже был на пределе!

Молния на комбинезоне уже знакомо и послушно расстегнулась под моими пальцами. И я уже знал, какая у нее красивая грудь, но все равно смотрел, восхищаясь. Такая чувственная — стоило только дотронуться до коричневого сосочка, только провести по нему языком, подуть осторожно — задрожала вся, пальцы в мои волосы вцепились до боли. Похоже, не контролирует себя, даже не понимает, что больно мне делает! Но какой же возбуждающе сладкой была эта боль!

Ее реакция на мои обычные, примитивные даже, ласки приводила меня в восторг — ладно бы это была простая шалава, но девушка, которая никогда члена не видела в живую! Поэтому и хотелось доставить удовольствие, удивить что ли, сделать так, чтобы понравилось, чтобы понравилось именно со мной…

Вытряхнул из одежды нетерпеливо и быстро. Посмотрел на нее, лежащую с закрытыми глазами в одних трусиках передо мной. Вершинки грудей, обласканные мною, были влажными, напряженными, кожа розовая, нежная. Она не была худышкой — полная грудь, округлые бедра. И, оказывается, именно таких женщин я люблю больше всего!

Провел пальцами по тонкой ткани простых черных трусиков, скользнул между ног. Они были влажными. Для меня.

Она затаила дыхание. Пальчики сжали простыню. Потянул черную ткань вниз, и Тая приподнялась, позволяя мне. Отбросил не глядя. Почему-то мои руки тоже подрагивали, когда я раскидывал в стороны стройные ножки и впервые касался завитков каштановых волос на лобке.

Подобные ласки вообще не входили в список моих любимых, и со времен бурной юности я этого не делал. Но почему-то хотел доставить удовольствие именно этой, конкретной, девушке, чтобы не болью запомнился ей первый в жизни секс. Влажные складочки казались чуть припухшими. Я раздвинул их пальцами и прижался губами к темно-розовой плоти, языком погладил горошинку клитора и наградой мне был мучительный стон:

— А-анто-он…

Мое имя звучало настоящей музыкой в ее устах! Она извивалась, бесстыже подставляя мне себя. И мне это нравилось. Настолько, что член буквально разрывал штаны. Я усилил напор — водил языком вверх и вниз, чуть углубляясь внутрь ее тела, возвращался к клитору, чтобы теперь посасывать, легонько постукивать по нему языком.

50

Таисия.

Стыдно… Боже, как же стыдно… Вот так с раздвинутыми ногами. Когда он видит всё… И как же приятно… Я оглушала себя собственным дыханием, но чем ближе приближалась к самому краю, тем сильнее не хватало воздуха и я вдыхала его открытым ртом, а потом вновь забывала, как дышать.

Я уже почти… еще немного… но Антон вновь спускался чуточку ниже, чем мне было нужно и да… это тоже приятно, когда вот так языком внутрь меня… но не-ет… так я не смогу… я выгиналась, пытаясь показать ему, где именно мне нравится, как именно мне нужно… и он послушно касался клитора и все мое тело сотрясала дрожь. А потом снова опускался… и я не могла сдержать разочарованного вздоха.

Я думала, что он не понимает, что не знает, что именно я чувствую. Но вдруг, сквозь пелену удовольствия услышала хриплый голос:

— Сейчас. Я тоже больше не могу…

А потом его губы сами, без моей подсказки, вернулись к изнывающему бугорку, и в тот момент, когда он с силой втянул чувствительную плоть в рот, мир перед моими глазами вспыхнул и взорвался на тысячи осколков.

А когда ко мне вернулась способность чувствовать снова, он уже накрыл мое тело своим, устроившись между ног и горячая, гладкая, очень твердая плоть уперлась в мое лоно. И дышал Антон также тяжело, как я несколько минут назад.

Я медленно открыла глаза и встретила его взгляд. И вот так, направляя свой член рукой и глядя в мое лицо, осторожно и безумно медленно он вошел в меня. Я ждала боли, но её практически не было — так, чувство небольшого дискомфорта от ощущения того, как он распирает изнутри, как плотно и туго я обхватываю его.