Любовь на троих

Я много смеялась и танцевала и успокоилась только под утро, когда обнаружила, что сижу в машине на коленях у Вика, а Ром с ехидной мордочкой разминает мне уставшие пальцы ног и слушает гневные высказывания Вика о водке с тоником в моем бокале.

– Как все прошло?
– спросила я.

– Нормально, - ответил Сан, и я тут же спросила:

– Так вы меня выбрали, потому что я полукровка?

– Нет, - Ром погладил мои ноги чуть выше.

Вик продолжил:

– Сначала мы тебя выбрали, а потом узнали, что ты полукровка.

– И какая во мне кровь? Грузинская? Армянская?

Парни дружно отвели глаза, а потом Вик строго произнес:

– Настя, ты наполовину оборотень.

– Как это? Не может быть!
– мне стало не хорошо. Я часто задышала, и пришла в себя только тогда, когда Вик подал бутылочку ледяной минералки. Холодная вода вернула мне способность рассуждать здраво, и я требовательно уставилась на Вика.

Юрист вздохнул:

– Ты помнишь своего отца?

– Смутно, он уехал, когда я была маленькой.

– Скорее всего, его уже нет в живых, иначе он не оставил бы тебя.
– Вик еще раз вздохнул, словно ныряльщик: - Твою мать я видел, она чистокровный человек, а ты наполовину оборотень. Выходит оборотнем был отец.

– Но почему вы мне не сказали раньше?

– Это становится понятно только во время этих...
– Ром смутился.
– «Женских дней»!..

– Запах, - пояснил Вик, на миг отвернувшись к окну, - он изменился. Он притягивает нас, лучше дорогих французских духов.

Меня резко затошнило, но Вик быстро повернул меня на бок и ласково поглаживал спину, пока меня выворачивало в подставленный Ромом пакет.

Приехали в особняк мы почти на рассвете. Меня качало, и Виктор нес меня на руках, Филипп, стоящий у двери, наверняка почувствовал всю смесь запахов, но не позволил себе даже поморщиться.

– Филипп, минут через сорок нужен бульон и сухарики для Насти, - сказал Вик, поднимаясь по лестнице.

– И кофе с коньяком!
– добавил Сан.

– Глупые... Минералка, - протянул Ром, а потом, махнув рукой, сам направился на кухню.

Вик принес меня сразу в ванну: - Раздевайся.

Я стояла, рассматривая свое отражение, и он начал сам расстегивать молнию на спине.

– Я сама!

– Конечно, сама.
– Вик говорил со мной как с больным ребенком и снимал платье быстро и ловко. Украшения были бережно сняты и положены на край раковины. Шпильки из волос оборотень вынул простым способом - взлохматил прическу, и они посыпались на пол с легким звоном.

– Теперь в душ, я бульон принесу.

Вик завел меня в кабинку и включил воду, а когда вернулся, я сидела на полу, обняв колени.

– Тссс, не надо плакать, моя девочка!

На сей раз Вик мыл меня быстро и энергично. А в кровати уже сидел Ром с подносом:

– Привет, красотка!
– помахал он открытой ладонью.
– Тебе лучше? Филипп бульончик принес. Иди кушать.

Я забралась под одеяло и попыталась закопаться в подушки, забывая о слабости и дурноте. Но мужчины действовали слажено: Вик ласково извлек меня из убежища, мягко приговаривая:

– Спать пока нельзя. Надо покушать.

Ром поднес мне чашку с бульоном:

– Пей! Вот умница, держи сухарик. Чего ты так расстроилась? Разве плохо не болеть человеческими болезнями и жить в два раза дольше?

Меня потихоньку отпускало. Подумаешь, полукровка? Люди вообще странные бывают, но живут как-то. Тут я вспомнила подслушанный разговор, и озадачилась:

– Вик, но разве я вам подхожу? Полукровка?

– Подходишь.

– Девушки на приеме говорили, что вы можете потерять ...престиж.

– Кто это был?
– желваки на скулах заходили так выразительно, что мне опять захотелось спрятаться под одеялом.

– Не знаю, я их не видела.

Вик помолчал, а лотом все же пояснил:

– Сила семьи зависит от количества бойцов. Сильные семьи стараются породниться, чтобы приходить на помощь друг другу. Мы стоим в стороне. Нам отдают на воспитание молодняк, потому уважают. Если у нас будут щенки, сильные и здоровые, статус станет выше, но он и так высок. Для нас важнее чувства. От любви рождаются красивые и сильные дети.

Я помолчала. Дети. Думать о них пока не хотелось.

– Как вы меня нашли?

– Увидел тебя в институте. Попросил Сана найти.

– И все?

– И все

– Все равно в голове не укладывается, почему я?

– А почему восходит солнце? Почему встает луна? Он завозился. Ты устала, давай сейчас поспим, а поговорим завтра?

Рядом устраивался уютнее Ром.

– А вы не уйдете?
– удивилась я.

– Нет, тебе же будет грустно. Еще замерзнешь. А мы теплые.

Подтекст, конечно, был другой - меня пытаются защитить от собственной глупости, чтобы нс сбежала. И надо бы возмутиться, да сил уже нет. Вздохнув, я устроилась поудобнее, успев подумать: как хорошо, что не пришел Сан. Его похлопывания по пятой точке и грубоватые шутки мне сейчас были бы неприятны.

Утром Ром разбудил меня страстными поцелуями. Вика рядом не было.

– Сегодня отдыхаем, - шепнул он.
– Может, останемся в кровати до ужина?

– А что мы будем есть?
– сонно спросила я.
– Утренний бульон и сухарики меня мало впечатлили.

– Я принес, - Ром развернул брошенный у кровати пакет. В нем оказался лоток со свежей малиной, коробочка деревенских сливок, шоколадка, и крошечные, «на один укус» печеньица.

– Ты позволишь тебя накормить?- он просительно заглянул мне в глаза и призывно помахал шоколадкой.

– Позволю, - я засмеялась. Знает прохвост, чем пленить девушку в сложное время!

– Тогда сделаем так, - Ром вытянул из лежащего у кровати халата пояс и, подняв мои руки над головой, быстро и осторожно примотал запястья к изголовью.
– Теперь ты ничего не сможешь делать руками, и я буду сам тебя кормить.
– Он озорно улыбнулся: - и есть сам.

Первая малинка с шапочкой сливок направилась к моим губам, а вот вторая задержалась, испачкав сосок розовым соком и бежевыми сливками. Только тут я заметила, что легла спать без сорочки. Пока я раскусывала сладкую ягоду, Ром тщательно облизал то, что испачкал, и потянулся за следующей порцией.