Любовь Стратегического Назначения

Потому что То, к чему она так тщательно примеривалась, оказалось у неё во рту.

* * *

И этой ночью мне приснился второй сон в моей жизни:

Ксения бралась своими пальчиками и шептала:

— Даже не думай.

Наклонялась

и делала ЭТО…

А когда всё заканчивалось, она вытирала губы рукой и шептала:

— Даже не думай.

И снова наклонялась.

И с каждым разом что-то в её лице неумолимо менялось…

…словно проступали другие черты.

И шёпот.

Он тоже менялся.

И однажды вместо Ксении на меня посмотрела совсем другая женщина.

Она вытерла рот и прошептала:

— Думай, мой принц.

И я проснулся. И стал смотреть в потолок на ползущую там

Муху.

— Это ты мне приснилась? — спросил я двигающуюся чёрную точку.

Она не ответила. Я в принципе и не ждал. Предчувствие. (Опустошённость? Апатия? Нет… И в то же время — да.) Что-то произойдёт.

Я потянулся всем телом и вспомнил вчерашний вечер.

Милая Ксения. Я готов быть твоим Принцем.

В ту же секунду я услышал голоса во дворе. Негромкий разговор. Потом баба Маша чётко произнесла:

— Та тута он! У флигели. Спит, мабуть…

Спустя несколько мгновений раздался стук.

— Да, — сказал я и во все глаза уставился на дверь. Силуэт на пороге я узнал сразу.

— Входи… Принцесса…

Подошла, мягко села на скрипнувшую пружинами кровать. Чмокнула меня в щёку, положила руку мне на живот:

— Здравствуй.

— Здравствуй.

Она обвела взглядом мое временное пристанище. Заметила барабаны в углу:

— Твои?

— Нет. Не мои.

Ещё раз посмотрела в угол.

— Смотрю, телевизора у тебя нет…

— Нет, — улыбаясь, ответил я.

— У тети Зои есть, но смотреть его не могу, — сказала моя гостья, — маленький, чёрно-белый. Ничего непонятно, чего он там показывает. Так… радио с экраном.

Телевизор.

Я резко сел. Так резко, что Ксения отпрянула.

— У меня есть телевизор, — сказал я (Большой. Во всю стену телевизор).

— Большой, — сказал я, — во всю стену.

— Где же он? — спросила она. — Здесь?

— Нет, — я протянул руку и, достав из потайного кармана маленький блестящий ключик с адресом на бирке, помахал им перед её лицом:

— Здесь. Сейчас мы туда пойдём.

В большой ялтинский дом с огромным телевизором во всю стену.

В дом Ярика.

* * *

Снова что-то происходит со временем. Всё замедляется? Или я ускоряюсь?

Только что оделся, поцеловал её в щёку

И

FORWARD.

Оказались оба недалеко от дома.

Надпись на его адресной табличке совпадает с надписью на брелке: «Зелёная улица, 13». Одноэтажный. В отличие от соседних домов — никаких заборов. Лужайка с бетонной дорожкой, уходящей куда-то за угол.

По радио объявили полдень. Это — не ночью, на лавочках… Правда, улица — не многолюдна. Если быть до конца честным — встретили только старушку с бидоном.

Так…

Кися-Ляля, уцепившись за руку, вышагивает рядом.

Главное — выглядеть уверенным.

Поэтому сразу сворачиваю на дорожку. Окна. На каждом — по три датчика: сигнализация.

Об этом я помню.

Огибаем дом. Крыльцо. Вокруг высоченные бетонные заборы соседей.

Заранее делаю вид, что зеваю.

Прикрываю рот рукой. Ага… Вот она — камера. Зачерпываю другой рукой кусок грязи и — хлоп! — объектив закрыт.

Ксения восторженно смотрит на меня:

— Мы, что?! Ограбим этот дом?!

Мысли. Действия. Движения. Всё это странным образом начинает путаться. Одновременно появляется сводящая зубы оскомина, ноет в животе, судорогой сводит спину… Причём — это терпимо. Пока терпимо.

— Грабить не будем, — говорю я, и слова даются с трудом.

Теперь в тело будто впились невидимые нити — волокна мышц собираются в нужные пучки, направляя меня. Заставляя меня совершать чёткие, рациональные движения.

Ключ в скважину. Поворот. Ещё один. Там, где у обычных дверей находится глазок, у этой — двенадцать клавиш, прикрытых прозрачной герметичной крышкой. Открываю её.

— Ты знаешь код?!

Ну что за сумасшедшая девчонка. Глаза прямо искрятся.

— Код — на брелке, — говорю я, и смотрю на неё, — диктуй.

Она сразу, без колебаний, становится на колени и, неудобно изогнувшись, перечисляет шесть цифр, выгравированных на бирке торчащего в замке ключа.

Набираю все шесть. Мягкий щелчок.

Тяну за ручку: открыто.

Это уже не бонусы.

Это — знание.

— Проходите, — говорю я, — принцесса.

И мы входим. Неплохо. На каморку у бабы Маши не похоже.

Четыре громадные комнаты. И в последней — вот он — телевизор. Напротив — кровать невероятных размеров.

— Да… — говорит Ксения, — это не тётин Зоин «Фотон».

Она сама находит пульт, нажимает нужную кнопку, и сразу же из невидимых динамиков появляется звук. А на экране — выпуск новостей. Ксения, сделав недовольное лицо, переключает несколько каналов подряд. Находит музыку, вскакивает на кровать: таких бешеных плясок я от неё не ожидал.

Но это меня как раз не волнует.

Я стою посреди комнаты и, как пёс, осматриваю угодья.

Ксения перестаёт прыгать, делает звук тише.

— Что… — я прерываю её, резко подняв ладонь: ещё раз визуальная инспекция помещения.

Вибрация еле слышимая. Уловленная моими внутренними сенсорами. Вот он — в углу. Мигает красной лампочкой. Я тыкаю туда пальцем. Поворачиваю голову к Ксении:

— Что это?!

Она бросает пульт на кровать. Подходит. Смотрит. Пожимая плечами, поворачивается ко мне:

— Телефон-факс. С автоответчиком. Сообщения, наверное, накопились, вот и мигает.

Она делает пару шагов, нажимает какую-то клавишу. Через мгновение женский голос произносит:

— Оставьте сообщение после сигнала.