Любовь в мегаполисе. 3. Мы не подходим друг другу

Меня не смущает его предложение, но интересуют причины такой резкой смены его поведения. И очень расстраивают выводы. Я ему не нравлюсь. Не зря же он считает меня страшной. Но мне так не нравится этот факт, что я начинаю придумывать себе более простые причины для его слов. Ну, в конце концов, не понижать же свою самооценку из-за такого придурка, как Даня Яроцкий.

Он ветреный и непостоянный. И если между нами что-то будет, то мне нужна верность и преданность. Он это знает, и скорее всего испугался. Поэтому предпочитает держать на расстоянии? От этой мысли даже как-то легче, хотя я понимаю, что меня только что красиво отшили. И мне даже немного обидно. Опять.

– Я согласна.

Даня поворачивается и с набитым ртом показывает мне большой палец. Я равнодушно жму плечами и делаю вид, что ничего другого я и не хотела. И совсем не думала об этом дерзком рыжем парне, как о мужчине со всеми вытекающими последствиями.

– Что с изменами? Мне ждать от тебя скандальных адюльтеров?

– Нет.

Я ему не верю. Он взрослый здоровый парень, для которого раньше секс не был чем-то экзотическим. А еще он красавчик, перед которым не устояла даже я. И вряд ли, увидев кольцо на его пальце, девчонки перестанут одаривать его вниманием и согласием на все, чтобы он не предложил. Но это будет уже выше моих сил.

– Давай начистоту, - Даня поворачивается ко мне, - мы оба взрослые и понимаем, что без секса как-то не очень весело жить. А обещать верность друг другу просто нелепо. Два года – все-таки срок не маленький. Если очень надо налево, то делаем это тихо и без скандалов. Никаких официальных любовниц и любовников.

Натянуто улыбнувшись, теперь я показываю ему большой палец, а у самой в голове лишь одна мысль: «Он будет мне изменять».

Господи, да у меня же нет никаких прав на этого человека, он может делать все, что захочет, а я даже не могу ему ничего предъявить. Во-первых, это для меня унизительно. А, во-вторых, он мне ничего не запрещает. Я свободна и вольна делать, все что мне вздумается. Так почему же внутри все так невыносимо противно сжимается.

Времени на размышления нет. Ну, по крайней мере ни здесь и не сейчас. Не хватало, что бы Даня увидел мои переживания и сделал свои выводы.

– Сейчас у нас нет никаких правил, которых мы должны придерживаться. Будем решать вопросы по ходу действий. Единственное, что могу тебе пообещать, так это то, что пока мы вместе, тебя никто никогда не посмеет обидеть. Для всех, в том числе для родителей и лучшего друга у нас с тобой настоящий брак. И вести себя я буду соответствующе. Чего жду и от тебя. Можем, конечно, не общаться, когда на едине, но вряд ли у нас получится играть роль счастливых молодоженов, находясь в контрах.

– А что ты подразумеваешь под «настоящий брак для всех»?

Яроцкий жмет плечами.

– Ну, совместные выходы в свет, ужины у родителей, советы по поводу покупок, вечера, проведенные дома, да все что угодно. Все ждут от нас, что мы будем счастливо женаты, ну и отлично. Не будем никого разочаровывать. Не дадим никому пищу для размышлений и повод трепать наши имена. А через два года разведемся и каждый пойдет своей дорогой.

– Звучит, как в сказке. А ты уверен, что справишься с поставленной задачей и, например, не будешь распускать руки? – я не понимаю, зачем Даня это все придумал.

И хочу знать, насколько он готов к тому, что предлагает.

– Насть, я ни хрена ни в чем не уверен, - его взгляд останавливается на моих губах, и я чувствую, как их начинает покалывать, - но это единственный шанс не превратить наше совместное проживание в поле боя и выдержать до конца срока. Ты вообще знаешь, какие неустойки должна выплатить сторона, расторгшая брак раньше срока?

– Нет.

И я действительно ничего не знала об условиях договора между нашими отцами. Я слишком переживала за себя и за предстоящее замужество, что даже не удосужилась поинтересоваться у отца, что и почему. Немного попереживала, попсиховала, приняла, как должное и вышла замуж, да еще и залипла на своем муже.

– Вот и я не знаю. Но не думаю, что наши папы поговорили, ручки пожали и Настя с Даней поженились. Уверен, там все серьезно, и по голове нас никто не погладит, если мы решим вдруг развестись.

Здесь мне пришлось согласиться с Даней. Не так уж он безнадежен, как показалось с первого раза.

– Я тебя услышала и согласна на твои условия.

Даня поднимает руки вверх, давая понять, что он рад моему согласию, и на его губах играет улыбка, которая не касается его глаз.

– Отлично, ведьма. Я рад, что ты такая понятливая.

– Ну вот для начала тогда не называй меня ведьмой!!!

– Да с удовольствием! Но если вдруг услышишь, то это просто сорвалось по привычке и не принимай близко к сердцу, - он подмигивает и отворачивается к кастрюлям.

А мне ничего не остается, как покинуть кухню. Мне нужно обдумать, все что я услышала, и как-то настроить себя в нужное русло. Потому что Яроцкий настроен довольно серьезно и судя по его равнодушию, вряд ли мне удастся когда-нибудь еще почувствовать его губы на своих.

9

Настя

Если честно, первое время я ждала, что Даня не выдержит, и нарушит свое обещание. Но сколько бы я не ловила его взгляды, сколько бы не улыбалась своему мужу, да-да, я это делала, Яроцкий оказался тем еще орехом. Он не обращал на меня внимания, как на девушку. Был разговорчив, улыбался, но обходил меня стороной. И делал он это с завидной легкостью. Лично я не могла так. Каждый вечер засыпая в своей кровати, я думала о нем. Вспоминала его поцелуи и руки на своем теле. А потом ругала себя. Ну ни стоит он даже моего мизинца, не то, чтобы поселиться в голове и сердце.

Первое время мы избегали друг друга. Не намеренно. Оправдывались какими-то делами. Потому что не было у нас ничего общего. Нам по сути даже не о чем было поговорить. Мы больше были соседями, чем мужем и женой. Не считая двух ужинов у его родителей. Где Даня был вежлив, предупредителен со мной и весьма остроумен. И именно тогда он на меня смотрел так, что мне казалось, он меня съест вместо десерта. Обжигал одним лишь взглядом, заставляя судорожно сводить колени вместе и чувствовать себя не в своей тарелке. Но когда мы покидали квартиру родителей, все менялась, и Яроцкий снова становился чужим и отстраненным. И если честно, я не понимала, в каком моменте он играет. Когда мы одни, или, когда у родителей.

Скорее всего у родителей. Потому что они, глядя на нас, таких счастливых и дружных, довольно улыбались, радуясь нашему счастью. Даня даже уходил с отцом в его кабинет, и возвращались они оттуда оба удовлетворенные разговором. Ну, по крайней мере, ни один из них не выглядел удрученным или обиженным. И вот тут у меня возникли вопросы. За что Даня должен был простить отца? Простил ли? И как все это касается нас? Ответов не было, а спросить напрямую Яроцкого я не осмеливалась.

– Насть, этот оболтус не обижает тебя? – спросил как-то его отец.