Любовь в мегаполисе. 3. Мы не подходим друг другу

Мама видит мой ужас в глазах и тепло улыбаясь, протягивает свою руку и накрыв ей мою, не дает мне раздавить довольно плотное стекло.

– Я буду жить, и все будет хорошо, - говорит она.

– Мам, я… - все-таки слова застревают у меня в горле.

– Мне просто нужна твоя помощь.

Моя? Я слов то найти не могу, не то что помочь чем-то. Поэтому просто киваю.

– Давно?
– выдавливаю я, кое-как справившись с комом в горле.

– Около года, - мама на удивление спокойна.

Чувствую себя подонком. Мать на волоске от смерти, а я все это время думал только о себе. Эти вечные разборки с отцом. И мама все это терпела и молчала.

– Отец Насти нашел в Германии мне клинику. У него там связи. И через два дня мне нужно быть там.

– Ты согласилась на операцию?

– Да. У меня нет другого выхода.

– Мам, ну это же голова, - я ни хрена не разбираюсь в этом, но для меня сделать операцию на голову – это из области фантастики. И, соответственно, я не вижу хорошего исхода после вмешательства в коробочку с мозгами.

– Сынок, ты у меня такой взрослый. А выдумываешь все как в детстве. Это я не должна верить в успех и сомневаться в результатах, - я вижу в глазах мамы слезы и меня всего наизнанку выворачивает.

– Почему в Германии? – стараюсь, чтобы мой голос не дрожал. Ей нужна моя поддержка, а я и вправду веду себя как ребенок.

– В России тоже делают такие операции. Но отец настаивает на загранице.

– Когда?

– Вылет через два дня.

Я чуть не сругнулся матом при своей матери. Сжав кулаки, смотрю на нее и не верю в происходящее.

– Отец должен был полететь со мной. Но в последний момент ему отказали в вылете. Да и на работе завал. Поэтому я и приехала к тебе. Дань, можешь полететь со мной?

Она еще спрашивает. Я бы это сделал, даже если бы отец смог бы поехать с ней.

– Мам, конечно, я полечу с тобой. И пробуду там столько, сколько нужно.

– Спасибо, сынок, - мама улыбается, но теперь я вижу в ее глазах страх, который она умело все это время скрывала.

Теперь я уже беру ее руки в свои:

– Почему ты раньше не сказала? Мам, я такой идиот. Прости меня, пожалуйста, за все.

Теперь в ее глазах скапливаются слезы, и она моргает, чтобы не заплакать.

– Ты мой сын. И чтобы не случилось, навсегда им останешься. Единственное прошу, прости отца. Дай ему шанс. Он тоже тебя любит. И хочет для тебя только лучшее.

– Мам, мы с ним разберемся. Ты только за это не переживай, - обещаю я, хотя даже не представляю, как мы теперь сможем найти с ним общий язык. Мы слишком много друг другу наговорили за последнее время.

Мама кивает, а потом тихо спрашивает:

– А Настя не будет против твоей поездки?

Меня как кипятком обдает. После маминых слов я напрочь забыл, что девчонка сидит под столом и теперь все слышит. Можно было бы ее подразнить, но не тот случай. И я сейчас даже радуюсь, что мне не придется оправдываться перед ней и объяснять ситуацию. Тем более она не глупая, и думаю все поймет.

– Мам, конечно, она не будет против!

– Она сама не так давно вернулась с поездки. Может вы вдвоем хотели побыть.

– Мааам!

Мама смотрит пристально с частичкой недоверия:

– У вас с ней все нормально?

– У нас с ней все нормально, - успокаиваю маму, а перед глазами ее маленькая упругая грудь. Так не вовремя.

И вообще весь этот разговор про наши отношения в ее присутствии начинает меня напрягать, поэтому я утаскиваю маму в гостиную, где мы еще немного обсуждаем детали поездки, а затем она собирается домой. Я провожаю ее до машины, обнимаю, и заверив, что все будет хорошо, обещаю приехать с чемоданом в ближайшее время.

Когда возвращаюсь в дом, в голове у меня такая каша из мыслей и эмоций, что я даже не сразу вспоминаю про Настю. На автомате иду на кухню, и когда сажусь на стол слышу тихий всхлип из-под стола.

Обхожу его и снова присаживаюсь на корточки. Моя жена сидит, тихо как мышка и размазывает кулаками слезы по щекам.

– Ты чего?

Не хватало еще ее проблемы решать.

– Из-за твоей мамы расстроилась, - отвечает она, глотая воздух.

– Насть, блин, у меня итак голова кругом, еще и ты тут потоп устроила.

– Извини, - шепчет она.

Я беру ее за руки и помогаю вылезти из своего заточения.

Она не смотрит на меня, но стоит так близко, что я могу разглядеть ее слипшиеся от слез темные ресницы и снова искусанные губы. Это наваждение какое-то.

Я очень хочу обнять жену, и обняв ее, успокоить, но знаю, что лишь прикоснусь к ней на мгновение, уже не смогу оторваться.

– Дань, хочешь я полечу с тобой?

Она спрашивает так искренне, в глазах настоящее переживание. И для меня это так не привычно. Кроме Захарова мои проблемы никогда никого не интересовали. И поддерживал всегда меня только он. А здесь совсем незнакомая девчонка, пусть и жена, приняла мою боль как свою. А это знаете ли, слишком обезоруживает. И я ловлю на мысли, что мне приятно.

– Нет, ведьма. Останешься в тылу, преданно храня верность. Я вернусь, и мы закончим все то, что не успели.

Она смотрит на меня смущенно и медленно кивает.

А я иду собирать вещи, оставляя ее на кухне. И я хочу остаться рядом с ней, и хочу, чтобы она полетела со мной, и вообще много чего хочу, но еще больше хочу, чтобы меня здесь ждали. Нет, не ждали. Ждала. Ждала рыжая бестия с искусанными губами.

8

Настя

Дани нет уже две недели.

И за две недели можно было привести все свои мысли и фантазии в порядок, но у меня ничего не получается. Я просто, как он и просил жду его. Я жду своего непутевого мужа. Жду, каждый раз закрыв глаза, млея от воспоминаний о его поцелуях. О его руках. И я знаю, что его интерес в отличии от моего, спортивный или горизонтальный, но ничего не могу с собой поделать. Я запала на этого засранца с первого взгляда. И теперь представления не имею, что делать.

Если раньше я могла контролировать свои чувства, и всего лишь впадала в ступор в присутствии Яроцкого, то после вечера в его квартире, когда он слишком откровенно целовал меня, когда получил доступ к моему телу, я хочу своего мужа до потери пульса.