Любовь в мятеже

— Обязательно, — улыбнулась ей Флоренс.

***

Оказалось, что Рождество Флэтхиллы не праздновали. Хозяин замка считал это пустой тратой времени и средств, Эдуарду, как поняла Мег, было всё равно, ну а Флоренс не оставалось ничего, кроме как смириться. Поэтому ужин прошёл, как и предыдущим вечером, совершенно обычно, только разошлись все из-за стола пораньше.

Перед ужином им с Конором так и не удалось встретиться; кажется, у него с Флэтхиллом было очень много нерешённых вопросов, раз они обсуждали их чуть ли не целый день. И вот теперь, когда Мег оказалась наконец-то с Конором наедине, он тут же прижал её к стене и набросился с поцелуями. Мег таяла в его объятиях и была на седьмом небе от счастья.

— Как день провела? Подружились с Флоренс? — спросил он, утолив первый порыв страсти.

— Наверное, да, — улыбнулась Мег, медленно расстёгивая пуговицы его жилета. — А что у тебя с Флэтхиллом? К согласию прийти не можете?

— Нет, пришли. Но шли долго, — вздохнув, признал он. — Теперь всё в порядке. А да, я кое-что забыл отдать тебе вчера.

— Правда? Что же?.. — протянула Мег, вспоминая угли.

Конор, не отвечая, взял её руку и, не отрывая глаз от её лица, надел ей на палец… Мег восхищённо выдохнула, поднимая руку ближе к лицу и разглядывая золотое кольцо с настоящим розовым сапфиром.

— Оно чудесное! Спасибо! А за что?

— Опять этот странный вопрос! Хотя бы за твоё «спасибо», которое ты мне сейчас скажешь.

Мег поняла намёк и прильнула губами к губам Конора в коротком поцелуе.

— Ах, как быстро ты меня отблагодарила! — недовольно отозвался Конор. — Я надеялся на более длительное «спасибо».

— А я ещё не закончила, — засмеялась Мег, притягивая его к себе. — Хочешь, буду всю ночь благодарить?

— Щедро, — оценил Конор и подхватил её на руки, неся к кровати. — Потом не отнекивайся.

***

Ранним утром, наскоро попрощавшись с хозяевами, Мег и Конор продолжили путь, который должен был завершиться уже через три часа. После почти бессонной ночи Мег только и делала, что посапывала, сжавшись в клубок, так что дорога прошла для неё незамеченной. Разбудил её Конор тёплым поцелуем, и Мег позволила вынести себя из экипажа, а когда он поставил её на ноги, не стала высвобождаться из его объятий.

— Хм, — озадачилась она, разглядывая пустынный заснеженный пейзаж из-за плеча Конора. — Что-то я не понимаю.

Он взял её за талию и мягко развернул в пол оборота. Глазам Мег предстал небольшой одноэтажный домик, смотревшийся очень прилично, будто построен был совсем недавно. Но вокруг него ничего — совсем ничего! — не было.

— Что скажешь?.. — осторожно спросил Конор.

— Я не представляла, насколько одни мы здесь будем, — растерянно ответила она.

— Да. Совсем одни.

— Даже без меня.

— Даже без тебя. Скройся, — процедил Конор, обращаясь к Пипу, который тоже спрыгнул на землю и любовался их домиком.

…Их домик! Мег и мечтать о таком не смела! Так далеко от людей… может быть, это было слегка опрометчиво — селиться, словно отшельникам. С другой стороны, это же не навсегда. И Конор наверняка всё рассчитал. Если возникнут сложности, им будет к кому обратиться.

Мег обернулась, восторженно сверкая глазами, и поддержала мужа:

— Пип, уходи!

Парень что-то пробормотал, но перечить не стал.

Стоило экипажу сдвинуться с места, уезжая в ту сторону, откуда они только что прибыли, как Конор и Мег, ни о чём и ни о ком больше не думая, забылись в томительно-нежном поцелуе под падающим с небес снегом.

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая. Адюльтер под вопросом

Минули все праздники, разъехались многие придворные, и в королевской резиденции воцарилась непривычная тишина. Его Величество занялись важнейшим вопросом войны с Францией, поэтому какие бы то ни было увеселения на время прекратились. Джонатан с удовольствием воспользовался передышкой и почти не выходил из своих покоев. Ему казалось, что прямо за дверьми его поджидает назойливая, коварная (и весьма соблазнительная, признавал он) леди Элизабет Адамс, с которой ему ну никак нельзя было показываться на людях слишком часто…

Итак, пошёл четвёртый месяц его далеко не добровольного заточения в Ричмондском дворце. Джонатан мерил раздражёнными шагами свою комнату и гадал, сколько ещё ему предстоит провести здесь времени. Чего ожидал король: что ему на голову внезапно свалится доказательство того, что Джонатан — изменник? Или Его Величество попросту забыли о нём? Джонатан уже бессчётное количество раз просил у него аудиенции, но всё без толку. Сначала Генрих был зол и подозрителен к нему, затем пропал для общества, закрутив интрижку с пресловутой леди Элизабет, а после началась подготовка к праздникам, затем сами праздники, теперь осложнения в отношениях с Францией… и Джонатан так ни разу и не говорил с королём с того самого дня, как приехал сюда со всей возможной скоростью и выдал о мятежниках всё, что знал.

Джонатан гневно сжал и разжал кулаки, уставившись в окно. Внизу был разбит парк, в котором сейчас гуляла стайка придворных леди. Элизабет Джонатан среди них не разглядел и с опаской покосился в сторону двери, будто она могла сию же минуту ворваться к нему и повалить на кровать. Он даже усмехнулся этой мысли, которая, впрочем, вполне могла стать реальностью. Никогда ещё Джонатан не встречал женщину настойчивей и неосторожней, чем она. Муж у леди Элизабет слыл человеком жёстким и не терпящим измен, однако это не помешало ей сначала ответить королевскому расположению, а после, словно не удовлетворившись уже достигнутым, — обратить своё алчное внимание на Джонатана. Она могла подойти к нему где угодно: на приёмах, в коридорах, в саду, во время охоты — и начать безбожно флиртовать, не особенно заботясь, услышит её кто или нет. Он-то был бы не прочь склониться перед таким напором (безрассудство в женщинах Джонатану весьма импонировало), но не когда висел на волоске от королевской немилости. Стоит Генриху узнать, что у него уводят новую пассию, он просто-напросто казнит этого человека! В лучшем случае. В худшем — в довесок отберёт всё имущество.

Ясно было одно: нужно скорее выбираться отсюда. Джонатан и так каждый день напоминал о себе, снова и снова пытаясь прорваться к королю, но, видимо, этого было не достаточно. Он даже решил использовать Элизабет, попросив её намекнуть Его Величеству, что некто очень сильно желает с ним побеседовать: за это ему пришлось заплатить долгим поцелуем в тёмной нише, который только чудом никто не узрел. Но то ли Элизабет ни о чём не намекала, то ли любовниц своих Генрих не особенно слушал, но приглашения прийти так и не поступило.

Обстановка меж тем накалялась. Королевские люди продолжали вести расследование, отлавливали всё новых и новых мятежников, привозили в Лондон, где их допрашивали, пытали, но казнить пока не торопились. Насколько понял Джонатан, новоявленного мужа Мег, если и хотели поймать, то ничего у них не вышло. Отец писал, Мег и Конор уехали куда-то в Шотландию сразу после свадьбы: со стороны выглядело как бегство, и он слегка опасался, как бы король это свадебное путешествие бегством и не расценил.

Джонатан тяжело вздохнул, упершись лбом в стену. Любой неосторожный шаг — и может пострадать не только он, но и отец, и Мег, и даже Лотти. Поэтому он и предпочитал отсиживаться в своей комнате. От греха подальше.