Любовь Венценосного

О-о-о, он задел открытую рану, чего должен был бы опасаться, но его подвела самоуверенность. Настя вскочила с кресла, сжала кулаки и с бешенством сказала: — Повелитель Рэндам, оставь в покое мою жизнь! Я не являюсь твоей подданной, и не состою от тебя ни в какой зависимости! Я не обязана отчитываться перед тобой в своих действиях и планах! Вы…, все… венценосные…, оставьте меня в покое, наконец!! — Забывшись, она уже кричала, а потом резко повернулась, чтобы уйти, но Рэндам, рванувшийся остановить её, застонал и, побелев, упал на подушки.

Гнев Насти сразу схлынул, уступив место стыду и неловкости. Ведь он, беспомощный, как-никак находился в её доме. Она подошла к кровати, тревожно глядя на него: — Повелитель Рэндам, тебе плохо? Позвать лекаря?

Он слабо улыбнулся: — не надо, спасибо. Посиди со мной, Настъя. Выслушай мои оправдания. Ты можешь отвергнуть их или принять, но прошу, выслушай.

Со вздохом она вернулась в кресло.

Лёжа на спине и глядя в потолок, Повелитель тихо заговорил: — вся моя жизнь, Настъя, отдана моему народу, Йоханнесу. Все мои помыслы и стремления направлены на благо венценосных. Поверь, это тяжкое бремя и ответственность. Мне приходится принимать решения, последствия которых я рад бы, но не в силах изменить. Ты, наверняка, считаешь меня бессовестным, но поверь, это не так. Угрызения совести очень болезненны. Они терзают меня днём и ночью. Я плохо поступил с тобой, девочка. Я ошибся. Вашу любовь с Креллом я посчитал обычным увлечением. Ты показалась мне хрупкой и ранимой, не такой, как наши женщины. Они легко влюбляются и легко расстаются. Я испугался за тебя, Настъя. Что, если он встретит свою истинную пару? Что тогда будет с тобой? Мне стало страшно.

Знаешь, — он усмехнулся, по-прежнему глядя в потолок, — я ничего не боюсь. Даже смерти. А тут испугался. Чуждая, непонятная, но милая и доверчивая, — как ты сможешь пережить его измену? Нас ведь и обвинить-то в этом нельзя. Любовь к своей паре захлёстывает, сводит с ума, мы забывем обо всём.

Я думал о том, как смягчить, сгладить твою обиду, не допустить, чтобы ты чувствовала себя униженной, когда тебе придётся уехать. Я смог убедить Крелла, что, удерживая тебя, он поступает эгоистично, жестоко. Да он и сам знает, что случается, когда венценосные встречают свою пару. Противостоять этому невозможно. И также мы считали, что у вас не будет детей, а, значит, этой любви скоро придёт конец.

Но я пошёл дальше в своём желании облегчить тебе расставание с Креллом. Я решился на гипноз, о чём жалею, из-за чего совесть беспощадно терзает меня. Настъя, я не всемогущий Создатель, у меня бывают ошибки, а потом я горько сожалею о них.

Он замолчал, а Настя, завороженная искренностью его раскаяния, наконец, пошевелилась в кресле. Она не чувствовала больше ненависти к этому мужчине, но прежней теплоты в их отношениях, того доверия и дружбы больше не будет, это она точно знала. Ей хотелось задать ему вопрос, хотя она опасалась его ответа:

— Повелитель Рэндам, скажи мне, какое наказание ждёт меня за то, что я отказалась ехать в Йоханнес?

Он с трудом повернул голову на подушке, грустно посмотрел на неё: — о чём ты, Настъя? Ты сама распоряжаешься своей жизнью. Неужели ты считаешь, что мы столь жестоки, что способны как-то отомстить тебе за нежелание жить в Йоханнесе?

Она не ответила, с иронией глядя на него, и он виновато отвёл глаза: — нет, Настъя, никто не вправе оспаривать твоё решение. Я лишь пытался тебя уговорить. Хотя ситуация непростая. Ведь ваши дети, скорее всего, будут венценосными. Ты не задумывалась о том, каково им будет жить с мархурами?

Настя твёрдо посмотрела ему в глаза: — они сами выберут, с кем им жить!

— Пусть так и будет, — не стал спорить Рэндам, — мне тяжело сознавать, что ты не станешь членом нашей семьи, а тяжелее всего знать, что по моей вине мой брат останется одиноким. Во Фрикании он жить не сможет.

Настя поднялась с кресла, мстительно сказала: — он найдёт себе пару. Я могу уйти, Повелитель Рэндам? — Тот прикрыл глаза.

Глава 24

На распутье

В то день Настя не нашла в себе сил выдержать ещё один тяжёлый разговор, с Креллом. Он был ей и не нужен. Что мог сказать венценосный? Ошибся, не верил, не знал, теперь раскаивается, сожалеет, надеется вернуть всё, как было раньше. Но она знала: время вспять не повернуть. Разочарование и обида притупятся, недоверие останется.

Она сомневалась, правильно ли поступает, отказываясь ехать с Креллом в Йоханнес. Решила посоветоваться с матерью. Та села напротив, взяла дочь за руки, с жалостью посмотрела в лицо: — не знаю, Настя, ты уже взрослая, сама решишь, как лучше тебе и детям. Но если решишься ехать, подумай — сможешь ли жить в окружении этих существ? Всё же они очень странные, чуждые нам. Некоторые их обычаи и правила жутковаты и неприемлемы для нас. Что, если они не только добивают раненых, но таким же способом избавляются от больных и немощных? Что вообще ты знаешь о них? Едва ли там у тебя будет кто-то, кому можно излить душу, кто будет любить тебя просто потому, что это ты. Я не беру во внимание Крелла. Но если, кроме него, не будет никого, с кем ты сможешь поговорить, тебе придётся несладко.

Настя вспомнила насмешливые взгляды придворных во дворце Повелителя венценосных, высокомерие и недоброжелательность женщин. Конечно, у Крелла свой большой дом, но будет ли ей в нём также спокойно и уютно, как здесь? Её сердце разрывалось на части. Здесь у неё друзья, мама, интересная работа, её собственный, обустроенный по её вкусу дом. Но у детей не будет отца, а у неё — любимого. Не будет его внимательных глаз, обьятий сильных рук, жадных, нетерпеливых губ и жаркого шёпота. Нет, конечно, Крелл не бросит их, он будет время от времени навещать малышей, следить за их развитием, приносить деньги, но жить во Фрикании он не сможет.

Ночью Настя спала плохо, часто просыпалась, подходила к корзине, трогала бутылки с водой, а когда заснула, то ей приснилась пещера под корнями упавшего дерева, где они могли уместиться вдвоём, только тесно прижавшись друг к другу. Как наяву почувствовала его твёрдую, упёршуюся ей в живот плоть, свою руку, поглаживающую, сжимающую её. Его тяжёлое дыхание, слабый запах пота, озёрной воды, его руки, нетерпеливые, бесцеремонно исследующие её тело, все укромные местечки, а потом собственный стон и его голос, прерывающийся от нежности, желания и наслаждения.

Она проснулась от того, что плакала. Поняла, что больше не уснёт и пошла умываться. В доме все ещё спали, поэтому Настя прокралась на кухню, чтобы позавтракать на скорую руку. Она сварила себе кофе, достала из буфета хлеб, масло и сыр. Зевая, вошла Ани, удивилась, увидев хозяйку:

— ты уже встала, миз Настя! А бутылки смотрела?

Настя улыбнулась девушке: — смотрела. Надо бы уже поменять. Ты сделаешь, Ани?

Та кивнула: — конечно, поменяю. А ты куда-то собралась?

— Ани, я хочу сбегать к Джамайену, договориться с ним, чтобы вместо меня работала, пока дети маленькие, моя мама. Ей надоело сидеть дома, она с удовольствием согласилась. А ты, пожалуйста, присматривай за яйцами. Хорошо бы не оставлять их одних.

Мархурка посмотрела на Настю невинными глазками: — может быть, корзину поставить в комнату к отцу? Он-то точно никого к ним не пустит.

Уже позавтракавшая Настя махнула рукой: — делай, как знаешь. Можешь и Креллу их унести, пусть охраняет, делать ему всё равно нечего.

— Э-э-э, миз Настя, а он вчера вставал, ты не видела? Вчера все венценосные выходили в сад. Баас Крелл тоже хотел выйти, но не смог спуститься по лестнице, поэтому вернулся в комнату. Сказал, что сегодня обязательно попробует выйти.