Любовь Венценосного

— мне показалось, что ты разозлился, когда улетел от меня!

— Так оно и было, разозлился, — он кивнул, — но мы обязательно что-нибудь придумаем, Настъя. — Он отстранился: — как дети? Я хочу посмотреть.

Взявшись за руки, они поднялись наверх. У матери удивлённо взметнулись брови, когда она увидела Крелла. Тот почтительно поклонился: — миз Ирина, я рад тебя видеть!

— Баас Крелл, я тоже рада тебе, — она с любопытством посмотрела на него, — Настя, я полагаю, теперь мне не нужно будет спать в детской?

Венценосный опередил девушку: — нет — нет, миз Ирина, мы справимся! Я буду спать здесь и услышу детей.

Обе женщины вспомнили о превосходном слухе орлов-воинов. Ирина внимательно посмотрела на дочь. Та выглядела абсолютно счастливой. Мать вздохнула, подумала: — глупые мы, бабы, всё-таки, — но вслух ничего не сказала. Крелл придерживал Настю за талию, потихоньку поглаживая бедро и думая, что делает это незаметно. Ирина улыбнулась влюблённой парочке и вышла за дверь. Спускаясь вниз по лестнице, услышала, как сзади щёлкнул ключ.

Настя возмущённо отбивалась от его рук, не решаясь ругаться во весь голос: — Крелл, что ты делаешь! Отпусти!! Ай! — Шипела она, — ты что, не можешь потерпеть до вечера? Сейчас кто-нибудь придёт и застанет нас!

— Вечером, конечно, само собой, — смеялся он, — никто не придёт, не бойся, я дверь закрыл!

— Да Крелл же!! — Она отодрала его руку от своей попки только для того, чтобы он двумя пальцами небрежно дёрнул вниз шорты вместе с короткими штанишками-плавками. Легко удерживая её одной рукой, он торопливо расстегнул брюки и скинул рубашку. Настя изнемогала от смеха и, прекратив сопротивление, повисла у него на шее, потянула вниз, на ковёр. Он навалился на неё, тяжело дыша, стал торопливо покрывать быстрыми мелкими поцелуями лицо, шею, плечи, живот, опускаясь ниже.

У Насти в голове была совершенная пустота. Она лишь чувствовала под своими ладонями его сильное гибкое тело, гладкую кожу, с наслаждением вдыхала его запах, смотрела в пылающие свирепые глаза.

— Крелл, — её дыхание прервалось, — я… хочу посмотреть, как зажили твои раны….

Он оторвался от её губ, пробормотал: — а ну их, к Создателю, эти раны, потом посмотришь. Нету уже ничего!

— Эй, ты меня слышишь!? Крелл?? — М-м-м, нет, не слышу! Посмотри, как я соскучился по тебе, вот, потрогай…, - он прижал её руку к своей твёрдой пульсирующей плоти. Она осторожно сжала, погладила, шепнула ему в губы: — я тоже по тебе соскучилась, птичка!

— О! Птичка?? — она фыркнула: — птичка, птичка! — А! Согласен! Птичка так птичка… — они расхохотались, как будто она сказала что-то неимоверно остроумное.

Они упивались своей любовью, счастьем обладания любимым телом. Они забыли обо всём на свете, были лишь они, пьяные от желания и захлёстывающей нежности к нему, к ней. Она забыла, каким монстром он может быть. Он не помнил, что она никогда не взлетит вместе с ним.

Спустя час они спустились вниз. В кухне никого не было. Настя слышала голос матери, раздающийся из комнаты обибы Эльи. Крелл довольно щурил глаза, с улыбкой поглядывая на пунцовые щёки Насти и яркие губы. Лениво потянулся, сел к столу, вытянул длинные ноги: — Настъя, тебе надо поспать. Ночью дети вылупятся.

Она послушно кивнула: — хорошо, лягу.

Он хитро посмотрел на неё: — со мной…

— Крелл! — Настя едва удерживалась от смеха, — ты же сам сказал, что мне нужно поспать!

Он не успел ответить, вошла Ирина: — баас Крелл, как ты думаешь, когда нам ждать ребятишек?

— Сегодня ночью, миз Ирина, они появятся на свет.

Она недоверчиво посмотрела на него: — да? Откуда ты так точно знаешь?

— Я слышал их! Они уже возятся внутри, скоро им нужно будет помочь сломать скорлупу.

Настя, всё же, днём поспала. Внутри неё как будто развернулась, до этого туго сжатая, пружина. Она легла в своей спальне и за три часа ни разу не проснулась. Сквозь сон слышала, как рядом осторожно прилёг Крелл, обнял её. Его дыхание шевелило волосы у неё на голове. Она тоже обняла его, сонно спросила: — детей смотрел?

Он легко коснулся губами волос, шёпотом ответил: — спи, спи, всё хорошо, конечно смотрел…

Но спать уже не хотелось. Приближался вечер, волнение нарастало. Пока ужинали, кто-нибудь да отлучался в детскую посмотреть, не треснула ли скорлупа. Уже заканчивали ужин, когда в столовую вернулась обиба Элья, улыбаясь, сказала: — ну, кажется, началось!

Вихрем вылетел из-за стола Крелл, прыжком преодолел лестницу и скрылся в детской. Следом устремились остальные. Когда вошли, увидели, что он перенёс одно яйцо на стол, накрытый мягкой пелёнкой и, нахмурив брови, вслушивается в лёгкое постукивание внутри него. Не глядя на вошедших, приказал: — закройте окна, чтобы не было сквозняков. — Ани бросилась выполнять распоряжение, а Настя с матерью растерянно замерли у дверей. Обиба Элья уже несла таз с тёплой водой. И тут началось! Раздался громкий треск, яйцо в руках Крелла лопнуло, вершинка отлетела в сторону и из образовавшегося отверстия показалась головёнка обыкновенного младенца с мокрыми тёмными волосиками. Малыш глубоко вдохнул и заплакал! Его припухшие глазки были закрыты, красное личико сморщилось в плаче. Настя рванулась к ребёнку, мгновенно очутившись у стола. Знахарка удержала её: — тише, тише, милая! Не торопись, венценосный лучше знает, как надо.

Тем временем Крелл, придерживая малыша правой рукой, осторожно освобождал его от остатков скорлупы. Расширившимися глазами Настя смотрела, как куда-то в остатки яйца уходит пуповина. Обиба Элья ловко обрезала её, перевязала шёлковой ниткой.

— Мальчик! Настъя, у нас родился сын! — Крелл на секунду отвёл взгляд от младенца, радостно улыбнувшись ей.

Он передал ребёнка знахарке. Та, вместе с Ириной, осторожно стали обмывать его тёпой водой из таза. На другом столе Ани уже расстилала подогретые пелёнки. Только Настя стояла без дела. Обиба Элья кивнула ей: — сейчас тебе надо покормить сына. Садись на диван и возьми подушку.

Настя послушно положила подушку на колени, расстегнула платье на груди. На нём расплывалось мокрое пятно. Ей казалось, что грудь прямо лопается от прилива молока. Малыш припал к соску и жадно зачмокал. Настя с нежностью смотрела на крохотное личико с малюсеньким, чуть крючковатым, носиком! На кого похож младенец, определить было невозможно, но вот нос, однозначно, принадлежал венценосному.

Тем временем Крелл положил на стол второе яйцо и внимательно на него смотрел. Стука и треска скорлупы не было. Настя с тревогой спросила: — Крелл, он там жив? Почему-то наружу не выбирается, да?

Тот покачал головой: — нашему малышу придётся помогать, что-то силёнки у него маловато.

Осторожно сжал верхушку яйца пальцами. Настя напряжённо наблюдала за ним. Она помнила, какой силой он обладает, ведь тогда, в джунглях, венценосный шутя вскрывал рукой твёрдые кокосовые орехи.

Яйцо лопнуло, и Крелл стал быстрыми, точными движениями отламывать кусочки скорлупы. Затем сунул обе ладони внутрь. Яйцо развалилось на две половинки, а на одной из них залилась писклявым плачем крохотная девочка. Обиба Элья быстро перерезала пуповину, уходящую в остатки желтка, а ликующий Крелл подхватил на руки малышку: — Настъя, Настъя, я самый счастливый из венценосных! У меня сын! И дочь!