Любовь возврату не подлежит. Второй шанс

Вопросы непрерывно роились в моей голове, вызывая легкую мигрень. Я заставила себя лечь обратно. Расслабиться. Вдох, выдох, Катя. Ты со всем справишься. Если твоя личность еще останется.

Прежде чем я провалилась в спасительный сон, мне показалось, что кровать, в которой я лежу, превращается в пепел. Прямо как земля под ногами Солейн в последние минуты ее жизни.

Глава 16 Третья печать

Идея посетить Землю довольно прочно засела у меня в голове. Особенно это ощущалось следующим утром, когда мы направились к порталу, с которого началось мое приключение на Айо. Нет, я не настояла на том, чтобы мы немедленно отправлялись в мой родной мир, прежде всего мне хотелось оценить масштабы грозящей катастрофы, а именно найти склад с автоматами. Тейн утверждал, что видел несколько ящиков с оружием именно там. Однако мы опоздали.

К нашему удивлению, все огнестрельное оружие безвозвратно исчезло, и лишь разворошенный схрон говорил о том, что оно когда-то там было. Впрочем, Тейну удалось еще и воссоздать образы почти полугодовой разницы, и я воочию убедилась, что автоматы здесь действительно были.

— Можешь определить, кто и когда забрал их отсюда? — спросила я, когда голографический Тейн сунул магазин в карман штанов и растворился в воздухе.

Тейн покачал головой.

— Я смог воспроизвести это событие лишь потому, что был непосредственным его участником. Следы ауры держатся не более суток.

Я расстроенно вздохнула и медленно побрела к порталу. Когда я впервые увидела его, то была невероятно восхищена тонкой работой, и это впечатление не померкло и по сей день. Сейчас он смотрелся как-то особенно чужеродно среди редких деревьев, лишенных какой-либо листвы и подтаявших островков снега, которые грозили исчезнуть совсем скоро.

— Что будем делать? — Спросила я, когда мы вернулись домой.

— Предлагаю решать одну проблему за раз. Угроза с Земли довольно призрачна, поэтому нет смысла фокусироваться на ней.

— Боюсь, что если мы упустим момент, то будет уже поздно.

— Что ты предлагаешь делать? Уничтожить портал на Землю? Уверяю тебя, построить новый они вряд ли будут способны.

О таком радикальном методе я не подумала и внезапно воспрянула духом.

— А это выход! — Радостно ответила я, но тут же приуныла, вспомнив, что вместе с этим больше не смогу увидеть родных. — Но оставим его на крайний случай.

— Договорились. Что до третьей печати, которую ты так боишься сломать… почему бы тебе не увидеться, наконец, с Эстидой? Возможно, она сможет подсказать, что случится?

— Вот так просто? — Хмыкнула я. — Крикнуть, «эй, Эстида, нам нужно поговорить», и она явится?

— Почему бы и нет?

«И правда, почему бы и нет?» — подумала я тем же вечером, пристально разглядывая огонь в камине. Он дарил чувство какого-то спокойствия. — «Услышь меня, Эстида. Позволь мне поговорить с тобой».

Я посылала запросы не меньше десяти минут, прежде чем почувствовала, что что-то поменялось. Воздух задрожал от напряжения. В следующее мгновение я моргнула, а когда открыла глаза, то комната исчезла, а я оказалась окружена… ничем? Помещение не имело ни стен, ни потолка, лишь бесконечно-белое пространство.

— Я ждала тебя, Катя. — Раздался сзади голос, и я резко развернулась, готовясь к любой опасности.

В нескольких метрах от меня в кресле сидела женщина, чьи голубые пристально изучали мое лицо. Я сразу узнала ее, хоть в своем нынешнем воплощении видела ее всего раз. В ее ногах сидела фигура: ее плечи содрогались от всхлипов, темные, почти черные волосы рассыпались по плечам, закрывая лицо. Эстида нежно гладила голову девушки, покоящуюся на ее коленях, но лицо Богини-матери не отражало ни единой эмоции, словно было высечено из камня.

— Здравствуй, Эстида. — Промолвила я, когда тишина затянулась.

— Приветствую. Я рада наконец-то встретиться с тобой.

— Прости, что заставила ждать.

— Пустяки. Время для меня течет иначе. Я могу войти в него, как в полноводную реку, и выйти в совершенно ином месте.

— Тебе подвластно время? — Искренне удивилась я. — Тогда почему ты не вернула Солейн?

— Божественный закон существует даже для таких, как я. Я не могу менять естественный ход событий. Лишь наблюдать.

Должно быть, это очень сложно — иметь силы в буквальном смысле выковать новую историю, но не иметь возможности. Вслух я это говорить не стала.

— Ты наблюдала и за мной?

— За тобой больше всех. Ты позвала меня вовремя. Мне есть что сказать тебе.

— Третья печать скоро разрушится? — Спросила я очевидное. — Что это значит для меня?

— Скоро ты все узнаешь. Но перед этим я бы хотела бы рассказать тебе о том, что случилось с душой Солейн. Почему мне пришлось наложить на нее печати.

* * *

Незнакомка оторвала голову от коленей Богини и посмотрела прямо на меня. Я с трудом подавила желание сделать несколько шагов назад. Лицо Солейн было совершенно не таким, как я его помнила: его исказила гримаса боли и страданий, теперь уже темные глаза потускнели, волосы висели безжизненной паклей. Младшая Богиня была сломлена, раздавлена.

Что она делает здесь? Почему Эстида выбрала именно это место для разговора?

— Солейн нарушила Божественный закон. — продолжила Эстида, продолжая трогать волосы своей дочери. — Создавая младших Богов, я наложила лишь один запрет: не прерывать жизни своих подопечных раньше срока. За это мне пришлось ее убить.

— Спасибо, — прошептала тень Солейн, подставляя лицо под материнскую ласку. У меня же тошнота подкатила к горлу. Я впервые заметила, как по лицу Эстиды пробежала тень аналогичных эмоций, но она тут же взяла себя в руки.

— Обычно душе требуется не больше пары десятилетий, чтобы отпустить все, что держало ее в прошлой жизни. Тогда я могу отправить ее на круг перерождений. — Продолжила она, и ее голос как-то надломился. Если бы я не знала, что это Великая Богиня, создатель всего сущего, то решила бы, что та находится в глубочайшем волнении. — Но она… ты, — она перевела взгляд на темную макушку, а затем снова на меня. — Твоя чернеющая душа металась в агонии год за годом. Ты даже не пыталась отпустить. Ты заперлась в своей боли, растворяясь в ней. Подло, трусливо, эгоистично.

В ее голосе проступили нотки возмущения. Похоже, все, что касалось ее любимой дочери, не могло оставить ее абсолютно равнодушной. Я чувствовала себя странно, словно подсматривала чужую семейную драму, подглядывая сквозь незанавешенные шторы.

— Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. Почему душа Солейн вообще переродилась, если не была к этому готова?

— Время не могло снять с нее тяжкий груз. Ей требовалось исцеление, и нет лекарства лучше, чем любовь. Мне пришлось запечатать твою божественную сущность, наложить швы на твою истекающую болью душу, и пустить вас с Керноном на круг возрождения, чтобы дать вам возможность прожить человеческую жизнь. Вместе. Все, как ты мечтала, дочь моя.