Любовь, юмор, море, принц, конь

Не слышит, но направление определяет верно. Подозрительно!

Теперь первым шел Павел, прокладывая путь. Я разглядывала его со спины, едва успевая уклоняться от хлеставших по лицу веток. Рубашка на глазах покрывалась прорехами, брюки он подвернул до колен. На ногах родная, чудом уцелевшая туфля и голубой кроссовок, принадлежащий когда-то мне. Он отрезал носок, выпростал пальцы и прихрамывал в узкой для него обуви.

— Вот уже кроссовок присвоил, скоро все мое белье к нему перекочует, — негромко бормотала про себя, аккуратно выбирая дорогу. — То еще будет зрелище! Хотя салатовые стринги…

Бросила взгляд на крепкие ягодицы босса, прикидывая, как будут смотреться на них крошечные трусики или «срамота, две нитки, очки нечем протереть», как характеризовала мое белье бабуля.

— Ты уверена, что хочешь продолжить эту мысль? — не оборачиваясь, угрожающе произнес Павел.

— Извиняться не буду, — буркнула ему.

— Я и не ожидал, — поделился Павел, — с такой-то семейкой… Вы даже собаку плохому научили, что про тебя-то говорить!

— О! Провались ты, зануда, — от души пожелала Павлу, неожиданно под ногами затрещало, и я ухнула вниз.

Крик застрял в горле в прямо смысле. Рот и глаза засыпало землей. Я скользила среди переплетения корней и комьев грязи, пытаясь, ухватиться пальцами, обдирая руки и ноги. Шлепок о воду, фонтаны брызг и резкая боль в голени оповестили, что я приземлилась. Резко откатилась в сторону, услышав шорох скатывающегося тела и вопль доносящийся сверху. Рядом рухнул Павел, и крик перешел в протяжный стон.

— Ань, ты как? — простонал умирающим голосом босс.

— Нормально, — выплюнула со словами комки чернозема, поднимаясь на ноги и отыскивая взглядом слетевшие лодочки.

Вот врачи утверждают, если при аварии с потерпевшего слетают ботинки — он уже не жилец. Не хочется проводить параллели, но… грустно все это.

Рядом копошился Павел, охая и постанывая, как престарелая бабуля. Совсем не мужественно. Никаких стиснутых зубов, побелевших губ, капель пота на висках и молча терпеть боль. Я отвернулась, закатила глаза, натягивая туфли.

— А я, кажется, ногу сломал, — плаксиво возвестил Павел. — Мне наступать никак нельзя. Вдруг смещение. Ты же меня тут не бросишь?

Метрах в двух над головой светлела дыра, из которой мы вывалились. Она-то худо-бедно освещала место, куда мы попали. Бегло оглядев правильной формы пещеру, явно искусственного происхождения, присела возле стонущего мужчины. Он баюкал лодыжку, обутую в кроссовок. Двумя пальцами осторожно сжала припухшее место, проверяя степень повреждения. Павел зашипел и зло глянул на меня.

— Почему врачи всегда нажимают на то место, которое болит? Это садизм такой?

— Шину наложить не из чего. Я перевяжу туго своей блузкой, постарайся не наступать. Подняться наверх не сможем. Слишком высоко даже для здоровых. Но я заметила дверь в стене. Кажется, приоткрыта. Я проверю, что там, и вернусь.

Дернулась встать, когда почувствовала на руке хватку чужих пальцев.

— Не, не пойдет, — замотал головой босс, — вместе пойдем. Я тут один не останусь. У меня и огонь есть. В твоем чемодане нашел зажигалку. Отсырела, правда.

Приплыли… Он трусит остаться один или притворяется?

Рудин помахал зажигалкой перед моим носом. Я раздраженно цокнула языком и отвернулась.

— Решила, что боюсь? — понял мою реакцию. — И зря, недалекая моя. У тебя, конечно, здоровые ноги, но у меня здоровая голова… от рождения. Технический ВУЗ и год армии в составе миротворческих сил. И никакой, прости-господи, филологии в третьем поколении.

Хлопнув глазами, потеряла устойчивость и шлепнулась на пятую точку от удивления. Не верила своим ушам. Он на необитаемом острове, где-то под землей, со сломанной ногой хамил единственной, кто может ему помочь. Он же не самоубийца?! Неужели я такая рохля, и у меня на лбу написано, что не брошу эту дрянь шатенистую после всего сказанного? А ведь точно, не брошу… если уйду, то вернусь, когда совесть замучает. Конечно, это не мешает хамить в ответ. Но толку-то… от него все отскакивает, не задев.

— Когда вернусь к людям подам заявление на программу, готовящую миссию на Марс. После всего пережитого с вами, они просто не имеют права отказать, — уверенно проговорила я, снимая кофту с головы, решив пустить ее на повязку для Рудина.

— Тебе не пройти отбор по весу, — огорошил ответом босс, разглядывая увеличивающийся на глазах отек.

— Это почему? — осторожно отвернула штанину, оголяя мужскую лодыжку.

Странно, гладкая кожа голени. Он их бреет что ли?

— У тебя попа слишком толстая.

Руки замерли, глаз нервно дернулся. Выдохнула, прикрыла глаза и посчитала до десяти. Мне пришлось собрать всю волю, чтобы не сдавить пострадавшую мужскую голень со всей силы. Даже руки убрала от греха подальше.

— Ничего не толстая… она… аппетитная, — процедила ответ сквозь зубы. — Просто у меня кость широкая.

— Шире только у мамонтов, — ухмыльнулся Рудин, — и то не у всех…

Руки произвольно сжались в кулаки. В голове волшебной мантрой всплыло мамино: «Он назвал тебя вонючкой, потому что ты ему нравишься». Мама ошибаться не может. Тем более другого внятного объяснения его немотивированной агрессии у меня пока нет. Градус моего кипения сразу понизился, злость, как рукой сняло, я даже улыбнулась.

— Ты же сам нарядил меня в бикини и кокошник, велев выставить ее напоказ, — решила подловить в нелогичности босса.

— Так для образа русской женщины с конями и горящими избами в самый раз. Чтоб остановить коня, его впечатлить надо! — продолжал издеваться Павел. — Крупные формы находят соответствующие приключения и, соответственно, по-крупному огребают. Все в русском духе. Скажешь, нет?

— Молись, чтобы нам повезло с этой дверью, кролик, — хмыкнула я, переключаясь на насущные проблемы и оставляя его вопрос без ответа.

— Почему кролик?

— Потому что я Алиса, а эта нора только тебе, умнику, по зубам. Я правильно поняла твои намеки? — подразнила его. — Ты у нас мозговой центр, а я, так и быть, поработаю твоим костылем.

— Чем еще можешь поработать? — скабрезно ухмыльнулся босс, прозрачно намекая.

— Не опошляйте минуту моего великодушия, Павел Г… Антонович, — специально выделила отчество. — Но если честно, я надеюсь на чистое везение.

Своей «банданой», не особо церемонясь, туго перемотала пострадавшую лодыжку, игнорируя стоны и ругань Павла. Едва не рухнула на него сама, помогая подняться. Он, балансируя на одной ноге, всем весом навалился на хрустнувшее плечо. Я резко пересмотрела свои симпатии относительно крупных и накачанных мужчин.