Любовь

МИША. «Медуза»?

ВИТЯ(читает с телефона). …Украина отказывается вести переговоры с Путиным.

МИША. Кто бы сомневался.

ВИТЯ. …На границе с Грузией спасли моржиху и двух кокер-спаниелей от голодной смерти.

МИША. Меня бы кто от голодной смерти спас.

ВИТЯ. «…Они там все подохнут на хер!» — Медуза поговорила с экспертом по баллистике о частичной мобилизации…

Друзья смеются.

ВИТЯ(убирая телефон). Кстати, это же очень символичное действие.

МИША. Подыхать?

ВИТЯ. Переворачивать телефон.

МИША. В смысле?

ВИТЯ. Ну, ты когда общаешься с кем-нибудь, никогда не читаешь сообщения. А вот так вот переворачиваешь телефон.

Витя демонстрирует, как Миша переворачивает телефон. Миша внимательно следит за Витей.

МИША. Это просто вежливо.

ВИТЯ. И символично.

Молчание.

МИША. А знаешь, что еще символично?

ВИТЯ. Что?

МИША. Что ты мне баллы свои не предложил.

ВИТЯ. Да ладно тебе!

МИША. Мог бы и предложить.

ВИТЯ. Я бы и предложил!

МИША. Но не предложил же!

ВИТЯ. Кинуть тебе эти сто рублей?

МИША(горько усмехаясь). Не в деньгах счастье, друг мой. Ладно, забыли. (Отметает обиды барским движением руки.) Ты мне лучше вот что скажи — ты у Ани в четверг был?

ВИТЯ. Был.

МИША. И как?

ВИТЯ. Херней занимаются и думают, что это очень смешно. Невозможно этот балаган выносить. Еще все с такими серьезными рожами слушали.

МИША. И чего, совсем никого интересного?

ВИТЯ. Вася только. Но он нажрался.

МИША. А девушки?

Витя корчит рожу, которая в их кругу означает: «Все девушки были некрасивые». Миша понимающе кивает. Молчание. Все мысли Вити крутятся вокруг девушки, читающей Стругацких. Он уже представил, как будет выглядеть их дом, и пару раз перепридумал модель будущих семейных отношений. Потягивается. Чтобы не глядеть на нее, глядит в окно.

ВИТЯ. Планы есть на сегодня?

МИША. Нет ничего. Ученик только. А у тебя?

ВИТЯ. И у меня. Может, сходим куда-нибудь?

МИША. В бар?

ВИТЯ. Не хочу в бар. На концерт? Сегодня джем на Китай-городе.

МИША. Не хочу на концерт.

Витя разводит руками. Попеременно отхлебывают кофе. Миша снова глядит на девушку, читающую Стругацких; глядит откровенно, пялится. Девушка не подает виду. Витя краснеет.

МИША. Познакомься!

ВИТЯ. И как?

МИША. Простым каком! Иди и познакомься.

ВИТЯ. Ага.

МИША. Фига!.. (Пауза.) Тогда я познакомлюсь!

ВИТЯ. Знакомься, если хочешь.

Витя обиженно опускает глаза. Взгляд его полон содержания и смысла.

МИША(внезапно посерьезневшим голосом). Я тут, кстати, додумался до очевидного аргумента против тезиса «цензура полезна для культуры». Про Пушкина когда читал. Ведь каждый раз, когда мы говорим об искусстве, якобы расцветшем во времена цензуры, мы на самом деле говорим о временах, когда цензура ослабила хватку. Появилась гласность, возможность бороться, противостоять. То есть не цензура помогает, а цензурные послабления. Понимаешь?

Витя кивает.

МИША. По-настоящему закрытые времена большого искусства не дают: тому свидетельством и сталинская эпоха и, в общем-то, николаевская.

ВИТЯ. Да, наверное. (Оживляясь.) Перечитай Гашека — там не только про искусство, вообще очень ясно становится, как рождаются бравые солдаты Швейки. А вообще знаешь, я же только Канта дочитал — и вот подробность идеалистической философии, ее направленность на просвещение — это то, что нужно сейчас, думаю. В конце концов, эти времена когда-нибудь закончатся…

МИША. А столько всего сломано…

ВИТЯ. Да, столько всего сломано, что кому-то нужно будет поднимать все заново. Кому-то, кто умеет подняться над ситуацией, кому-то с мозгами, кто умеет оставить предрассудки и обиды позади…

МИША. И кому, как не нам.

ВИТЯ. Кому, как не нам.

Витя с Мишей пьют кофе с чувством гордости за самих себя. Молчание.

МИША. Ну, во сколько джем твой?

ВИТЯ. В семь. Полторы тыщи.

Миша проверяет кошелек, смотрит, сколько денег у него осталось на карте.

МИША. Да бля.

ВИТЯ. Что?

МИША. Тысяча четыреста. Ровно.

ВИТЯ. Сочувствую

МИША. Сто рублей, сука.

ВИТЯ. Обидно.

МИША. Это ты виноват!

ВИТЯ. Я-то тут причем?

МИША. Так сложно было баллами поделиться?

ВИТЯ. Снова здорово.

МИША. Жадина-говядина, блин! Турецкий барабан!

К ребятам подходит девочка лет восьми, заставляя Мишу прикусить язык.

ДЕВОЧКА. А вы знаете, что те, кто говорят «турецкий барабан», — коренные москвичи?

МИША. А как еще можно?

ВИТЯ. Соленый огурец.