Любовница бури

– Доброе утро, госпожа, - услышала она и начала изумленно оглядываться. Обладательницей голоса оказалась совсем еще юная девушка в одежде служанки, робко заглянувшая в комнату. Ее французский был плох, но Поль хотя бы могла ее понять. Ее новая прислуга мало напоминала немку – у нее были темно-зеленые глаза и жесткие черные волосы, а горбатый нос выдавал в ней наличие семитских или восточных кровей.

– Не называйте меня так, - попросила Поль и представилась, - никакая я не госпожа.

Она поманила девушку, и служанка неуверенно приблизилась к ней, остановившись шагах в десяти, недоверчиво поглядывая с этого безопасного расстояния.

– Желаете умыться? – робко предположила она. Поль нахмурилась. Что-то в поведении служанки заставило ее глубоко задуматься. Она спустила ноги с кровати на холодный пол и сама двинулась на встречу к незнакомке. Служанка попятилась.

– Ты… боишься меня? – озвучила Поль свою догадку. Служанка медленно кивнула.

– Мне доложили, что вы… такая же, как хозяин и его ученик, - призналась она, - простите… я видела, что могут такие… как вы…

– Не бойся, - попыталась успокоить девушку Поль, - я вовсе не такая, как твой хозяин. У меня есть способности, но… - она запнулась, подбирая слова. Аргумент «Я хорошая» казался до отвращения глупым, все остальные почему-то выскользнули из головы. Наконец, она нашлась что сказать, - я не стану причинять тебе вред. Как тебя зовут?

– Хелен, - представилась девушка и испуганно покосилась на дверь, а потом перевела взгляд больших темных, влажно блестящих глаз на Поль, - так вы хотите умыться? Завтрак накроют только для вас, хозяин отлучился по делам.

Поль хотела отказаться, но почувствовала тоскливое урчание в животе и очень некстати вспомнила вчерашний роскошный стол. Вероятнее всего, утренняя трапеза не уступала вечерней в разнообразии. Как бы Поль не хотелось устоять перед искушением, она понимала, что если хочет выжить, то так или иначе, ей придется притронуться к еде в этом проклятом замке, даже если она отравлена или заколдована. От голода она умрет быстрее.

– Да, пожалуйста, - выдавила Поль улыбку и как могла ласково притронулась к предплечью девушки, но тут же пожалела об этом. Она даже не старалась проникнуть в сознание служанки, но в этом жутком месте, словно пропитанном гнетущей, мистической атмосферой это получилось само собой. И ничего хорошего Поль не увидела:

Хелен притащили сюда из польского концлагеря, где погибла вся ее семья. Она была наложницей Баттенберга, потому что он питал пристрастие к молоденьким особам, но… Поль хотела бы не смотреть, но не могла отвернуться от образов, возникающих прямо в голове.

У Хелен не было выбора, кроме как подчиниться. Она слишком боялась хозяина, поскольку прекрасно была осведомлена о том, на что он способен. Ей приходилось неоднократно присутствовать при демонстрациях силы хозяина замка – допросах и казнях.

Ученик Баттенберга Хелен симпатии тоже не внушал – взрывной, опасный, непредсказуемый. Один только меч, который он всегда таскал с собой, наводил на девушку из прислуги суеверный ужас.

Теперь же ее приставили к Поль, потому что, в отличие от предыдущей служанки, она говорила по-французски. Но она не ожидала ничего хорошего от такого повышения. Вряд ли стоит ждать доброго обращения от приспешницы того, кто могущественен и жесток?

Поль отпрянула, выпустила руку девушки. В голове роилась целая куча мыслей, которые ей так и не довелось обратить в слова. А ведь ей так хотелось воскликнуть – нет, я не такая. Я, такая же как ты. Я тоже была в лагере, надо мной издевались, пытали и пытались сломать мою волю. Я кто угодно, но не одна из них…

– Прости, - пролепетала Поль, но было уже поздно. Хелен шаркнула по полу каблуками туфель и бросилась бежать, хлопнув дверью. Поль попятилась к кровати и закрыла лицо руками.

Она попалась в лапы к монстру, куда более страшному, чем Рихард. К несчастью, все в мире познается в сравнении, и теперь Поль трудно было даже употреблять это слово по отношению к своему бывшему заботливому тюремщику. Пришло время научиться называть его по имени.

Рихард. Ей нужен Рихард. Она пропадет здесь без него. Она не справится со Баттенбергом в одиночку в тот момент, когда ему надоест носить маску радушного хозяина и он сподобится перейти к решительным действиям. Он то точно не примет ее отказ и не станет идти на компромиссы.

И Поль попыталась мысленно позвать Рихарда, но снова услышала лишь тишину в ответ.

Поль вспомнила старую привычку – считать дни, чтобы не сойти с ума. В отведенной ей комнате нашелся подходящий уголок – деревянная спинка кровати в том месте, где начерченные отметины можно было скрыть огромной, мягкой подушкой. Поль приспособила для этого крошечный гвоздик, который ей удалось выковырять из стены, и теперь прятала его под периной. Судя по ее отметкам, в замке она находилась уже больше недели и за это время успела немного привыкнуть к распорядкам жизни здесь.

Конечно, Поль вспоминала свои мысли о том, что человек способен приспособиться к любым условиям, чтобы выжить. Это помогало ей сохранять самообладание.

Нужно было отдать должное Баттенбергу, но он почти не донимал Поль разговорами о том, что ей нужно одуматься и сменить сторону. Все их взаимодействие было сведено к минимуму. Чаще всего они встречались за ужинами, и то не всегда, потому что хозяин замка часто отсутствовал. Наблюдая, как самолет отрывается от земли и исчезает в густых, ватных облаках, Поль сделала вывод – Баттенберг просто не мог позволить себе отсиживаться здесь и обрабатывать свою пленницу сутки напролет. Вероятно, он был далеко не последним человеком в иерархии военной верхушки Рейха и принимал участие в планировании операций или прямом их осуществлении. С его нечеловеческими силами, как легко догадалась девушка, куда более внушительными, чем способности Рихарда или ее жалкие поползновения познать спрятанную внутри мощь, он вполне мог играть очень важную роль при ведении боевых действий.

В результате, большую часть времени, Поль была предоставлена сама себе.

К счастью, она могла свободно передвигаться по замку и даже выходить во внутренний двор. В первые дни своего заточения она даже лелеяла жалкую надежду сбежать, пока не обнаружила кордон из военных на дороге, шедшей в долину и бывшей единственным пологим спуском со скалы.

Замок стоял на горе, и выбраться оттуда другим путем было невозможно. Конечно, Поль вспоминала все прочитанные готические романы и предположила наличие в нем системы потайных ходов, но так и не смогла найти реального подтверждения своей гипотезы.

В любом случае, она сразу отмела идею сплести веревку из простыней и карабкаться по холодной, оледеневшей горной породе. Поль была сильной и ловкой, легко лазила по заборам и деревьям, но в этом случае была вынуждена смириться со своей полной беспомощностью. Подобное мероприятие заведомо было обречено на провал и приравнивалось бы к глупому и болезненному самоубийству. Как, впрочем, и попытка с голыми руками идти на кордон из военных, в надежде, что она сможет управиться с ними только своими пока плохо контролируемыми экстрасенсорными способностями.

Ей оставалось только ждать.

Ожидание скрашивала роскошная библиотека, в которой нашлись книги и на французском; богатые, старинные, с хорошей бумагой, теснением и литографиями, закорючками на каллиграфичных заглавных буквах. И, конечно, попытки медитаций, искусству которых ее когда-то пытался обучить Рихард.

Поль пыталась обуздать спрятанную внутри силу, все больше убеждаясь в том, что на данный момент – это ее единственное оружие. Она тренировалась в опытах с черным ящиком и потихоньку пробовала двигать предметы силой мысли.