Любовница бури

Ворчливая и мрачная прислуга, присматривавшая за замком, неоднократно осыпала девушку непонятной ей немецкой руганью за очередную разбитую вазу или скульптуру. Но с каждым разом получалось все лучше и лучше. Поль начинала чувствовать энергию, проходящую через ее тело, и это ощущение становилось все более привычным и естественным. Иногда, вернувшись раньше со своих загадочных миссий, Баттенберг молча наблюдал за тренировками девушки и даже через маску она чувствовала его самодовольную улыбку.

Она не давала согласия стать его ученицей, но училась.

Поль старалась не думать о том, что, вероятнее всего, исполняла его хитроумный план, в котором он предпочел добиваться желаемого не грубой силой, а более тонкими и изощренными методами. Да, этот жуткий тип был отличным психологом и хорошо понимал людей. Запирая ее здесь, он рассчитывал, что бойкая от природы девушка просто не сможет сидеть без дела, а ее жизнелюбивая натура, в поисках способа выбраться из западни, обязательно обратиться к скрытому внутри потенциалу. У Поль просто не было другого выхода.

В один из дней в этом снежном аду, она пыталась сдвинуть с места огромное чучело медведя. С каждым разом она выбирала себе все более и более крупные цели, в надежде, что однажды сможет сбить в воздухе самолет или перевернуть автомобиль, чтобы швырнуть им в карауливших на дороге солдат. Баттенберг, как обычно, неслышно и грациозно скользнул в помещение. В этот раз на нем была классическая форма офицеров Рейха, темно-серая, с нашивками и орденами. Сложив за спиной руки, он наблюдал за стараниями девушки.

Поль чувствовала его взгляд, но не стала останавливаться. От напряжения она тяжело дышала, волосы выбились из прически и упали ей на глаза, кожа на спине под плотной тканью платья стала мокрой от пота, в ушах стучала кровь, а голова начинала кружиться. Когда злополучный медведь наконец-то поднялся в воздух, она чуть не потеряла сознание и попятилась к стене. В тишине комнаты, прерываемой только шумным дыханием девушки и треском поленьев в камине, раздались аплодисменты.

Поль обернулась и отметила, что звук был непривычно острым – Баттенберг снял перчатки. И теперь она не могла оторвать взгляда от его обнаженных кистей рук. Они были белыми, как снег, неестественно гладкими и блестящими, словно вместо кожи мышцы обтягивала тонкая резина. Ногти отсутствовали, отчего длинные, крючковатые пальцы казались совершенно неестественными.

Баттенберг поймал взгляд девушки, но прятать руки не стал. Напротив, как-то многозначительно улыбнулся и слегка склонил голову на бок.

– Ты боишься? – скорее констатировал, чем спросил он, почему-то показавшись Поль немного озадаченным, - не пойму. Ты научилась скрывать свои мысли, хотя в нашу первую встречу думала так громко, что не нужно было быть телепатом, чтобы услышать.

Поль сделала глубокий вдох, позволяя перенапряженному мозгу насытиться кислородом.

Ей не хотелось признаваться себе, но от этих слов в ее груди разлилось приятное тепло. Если он не врет, значит, она не зря столько времени посвятила своим тренировкам и стала менее уязвимой для него.

– Нет, не боюсь, - сказала она, подавив в себе желание поблагодарить за похвалу. Не станет она играть в его игры. Однако, любопытство брало верх и она не удержалась, - мне интересно, что произошло с вами.

– Война, - однозначно откликнулся Баттенберг, - я служил на западном фронте на передовой, и в окопе разорвалась бомба. Меня спасла способность к регенерации, потому что, как правило, получив девяносто процентов ожогов тканей, люди умирают.

– Регенерация… - эхом откликнулась девушка, - я тоже могу это?

В ее памяти мгновенно всплыл момент, когда Рихард спас ее от покушения взбесившейся компании рыжей арестантки. Он… лечил ее? Это было то самое?

Ах, Рихард… Где он теперь? Что с ним сделали за то, что он был так добр к своей подопечной?

Поль тряхнула головой, прогоняя эти тревожные мысли, и постаралась направить свои размышления в другое русло. Она мечтала быть врачом и помогать людям… Какие возможности открылись бы перед ней, если бы она овладела этой способностью! Она смогла бы помогать на войне, исцелять раненных… Она должна выйти отсюда хотя бы для этого!

– Попробуй, - сказал Баттенберг, и в его голосе прозвучала снисходительная улыбка. Поль не успела толком среагировать на его слова, когда в комнате появилась Хелен. Она присела в реверансе перед Поль, а затем приблизилась к Баттенбергу и опустилась на одно колено. Баттенберг протянул ей свою обезображенную ладонь, и девушка прильнула к ней губами. На ее хорошеньком личике не читалось отвращения или ненависти, скорее… покорность?

Но она не боялась.

Поль чувствовала нарастающее нехорошее предчувствие. Мрачные сцены, подсмотренные в сознании служанки, живо встали перед глазами.

Баттенберг потрепал Хелен по щеке, словно она была его любимой охотничьей собакой.

– Тебе стоит научиться еще кое-чему, дитя, - Баттенберг подцепил служанку под подбородок и заставил посмотреть на себя, - люди лживые существа и умеют врать даже в мыслях. Не все, что ты увидишь там – правда. Да, моя дорогая? – последние слова, к счастью обращались к Хелен, неотрывно взиравшей на своего хозяина блестящими изумрудными глазами.

Поль нахмурилась.

– Она показала тебе свою трагичную судьбу, - продолжал Баттенберг и его пальцы скользнули по пухлым губам девушки, стоявшей рядом с ним на коленях, - но вот не сочла нужным открыть некоторые подробности. Например, что предпочла стать доносчицей, а не погибнуть сама. Кто, по-твоему, сдал ее семью? Это правда, Хелен?

Девушка нехотя кивнула, не отрывая от него взгляда. Поль стало не по себе.

В этот момент она уже не знала кому и чему верить, оглушенная осознанием того, что служанка была подослана к ней, чтобы шпионить. Ловко же она добилась доверия девушки, падкой на такие истории! А ведь Поль сама позволила себя одурачить.

– У нее есть некоторые способности, но природа одарила ее куда меньше, чем тебя или Рихарда, - сказал хозяин замка и Поль вздрогнула от упоминания имени своего ручного монстра, - я привез ее сюда, в надежде раскрыть потенциал… Но был разочарован. Однако, она продемонстрировала мне куда большую преданность, чем своему народу и родственникам.

Хелен вдруг поднялась, отряхнула юбку строгого темного платья и стала закатывать длинные рукава. На ее лице не было написано никаких эмоций. Ничего, даже в тот момент, когда Баттенберг вложил в ее пальцы тонкий стилет с нацистской символикой, который достал из-за края своего мундира. Поль дернулась в сторону девушки, но быстро поняла бессмысленность своей жалкой попытки помешать – Хелен спокойно резанула стилетом по бледной коже запястья, даже не сморщившись от боли.

Баттенберг поманил Поль ближе.