Любовница Леонарда
Шрифт:
— Доволен, срамник? — с укором спросила старушка, непонятно к кому обращаясь.
И тут Архелия заметила посреди комнаты немного размытый, мутно-серый силуэт какого-то коренастого, кривоного и низкорослого существа, смахивающего на обезьяну. Оно метнулось к топчану, секунду постояло и навалилось на математичку. Та вздрогнула, непроизвольно взмахнула рукой и застонала. Потом приподняла плечи, запрокинула голову, из ее маленького рта показался кончик красного языка.
Полупрозрачное существо то резко вздымалось над распростертой женщиной, то вплотную приникало к ней. Было слышно его тяжелое сопение и тихое, неразборчивое
Рядом с топчаном стояла Евдошка и криво усмехалась.
Существо медленно сползло на пол, затем поднялось на четвереньки и застыло, низко опустив свою большую лопоухую башку. Но уже через пару секунду, что-то ворча, полезло под стол. И сразу же от входной двери отделился такой же мутный силуэт другого обезьяноподобного монстра. Он был поменьше ростом, длиннорукий, тонконогий, зато раза в полтора шире в плечах. Монстр подошел к топчану, довольно зачмокал, захихикал и живо улегся на учительницу. Та снова сладострастно застонала и сильно напрягла бедра. По ее бледному, вспотевшему лицу пробегали судороги.
На этот раз все закончилось гораздо быстрее.
Существо вскочило с топчана, бросилось к порогу и, охнув, растаяло, как облако дыма.
Архелия, стояла ни живая, ни мертвая у приоткрытой двери спальни и судорожно хватала ртом застоявшийся воздух.
Евдошка не торопясь взяла тряпку, смочила ее водой, полив из ковшика, и тщательно вытерла бедра и низ живота Зои Дмитриевны. Та лежала, не шевелясь, и хотя ее глаза были широко открыты, казалось, что она крепко спала.
Старушка встала у ее изголовья, начала потряхивать плечами и монотонно читать какое-то заклинание. Читала недолго. Вернулась к столу, закурила. Потом подошла к математичке, ухватила за плечо:
— Просыпайся, милая! Вставай да одевайся!
Женщина встрепенулась, провела ладонью по своим щекам и, поднявшись, присела на топчан.
— Бабушка, что со мной было? — спросила тихим, но каким-то радостно-торжественным голосом. — Я спала?
— Спала, милая! — подтвердила бабка. — Крепко спала.
— Не пойму, что со мной, — учительница поднялась, сладко потянулась и начала одеваться. — По всему моему телу разливается блаженство… Мне так хорошо…
— Так и должно быть! — кивнула Евдошка. — А теперь спокойно отправляйся домой и жди своего супруга. Он вот-вот появится дома.
— Сергей вернется домой? — глаза Зои Дмитриевны влажно блеснули и засветились счастьем. — Он простит меня?
Старушка бросила окурок в ведерко с углем, стоявшее под печкой, и ухмыльнулась:
— Он уже простил!
Одевшись, математичка положила на стол несколько купюр.
— Спасибо вам, бабушка!
— Не за что! — отмахнулась та. — Ты только, смотри, впредь будь осторожна! Старайся, чтобы больше никто тебя нигде не застукал за срамным делом.
Учительница стыдливо опустила глаза и вышла в сени, следом за ней — Евдошка.
Архелия выскочила из своего укрытия и хотела присесть на топчан, но увидела на нем, прямо посередине, большое мокрое пятно…
— Как это все понимать? — недоуменно спросила она бабку, когда та закрыла дверь за гостьей и вернулась в светелку. — Неужели эти совокупления были необходимой частью обряда?
— Что ты! — от
души засмеялась Евдошка. — Просто Кузьма шепнул мне, что ему очень приглянулась молодка. Пришлось ублажить его. А как иначе? С ними нужно дружить…Девушка не стала уточнять, с кем именно, вместо этого упавшим голосом поинтересовалась:
— А кто был второй?
— Второй? А! Да то приятель Кузьмы — Смагляй, — спокойно пояснила старушка, застилая топчан старым верблюжьим одеялом, покрывавшим до этого большой деревянный сундук под образами. — Они просто не разлей вода.
— Но разве можно вот так, бабушка? — Архелия неодобрительно посмотрела на Евдошку. — Зоя Дмитриевна пришла со своим горем, а ты…
— Конечно, можно! — отрезала та. — Почему нет? Если хочешь знать, эта твоя Зоя, хоть и не осознанно, получила большое удовольствие. Вряд ли что-то подобное будет еще у нее в жизни…
Включив свет, они погасили свечку и лампаду и сели пить чай с блинами и бузиновым вареньем.
Когда девушка уходила домой, бабка сообщила ей, что собрание ведьм назначено в ночь с первого на второе января.
На следующий день — последний в уходящем году — были назначены похороны Маньки. Ни Архелия, ни Евдошка на них не собирались.
Но часов около двенадцати во двор Гурских прибежала молодая соседка Сысоевых Томка Калюжная.
— Лия, помоги, ради Бога! — стала просить она. — Нужна грузовая машина, чтобы отвезти гроб с телом на кладбище. Потому что нести его некому, все отказываются. Говорят, далеко, а дорога скользкая…
— Хорошо, я сейчас позвоню Костику Беспалому, скажу, чтобы он взял на машдворе один из наших грузовиков и подъехал к Сысоевым, — пообещала девушка. — Если вдруг Костика нет дома или он уже выпивши, то подъедет кто-то другой.
— Вот спасибо! — поблагодарила Калюжная. — А то мы с Райкой уже не знали, что и делать! Мало того, что нечем расплатиться за продукты для поминального обеда, взятые в магазине в долг, так еще и эта проблема с доставкой тела на кладбище…
— Райка, значит, приехала? — Архелия достала из кармана куртки мобильный телефон и стала вертеть его в руках. — Как она там?
Томка вздохнула и удрученно покачала головой:
— Ой, лучше не спрашивай! Райку просто не узнать. Была такая красавица, а теперь — прямо Квазимода! Все лицо в красных волдырях, нос распух, за ушами раны ярятся…
— Врачи хоть обещают вылечить? — с сочувствием поинтересовалась девушка.
— Да где там! — махнула рукой Калюжная. — Эта болезнь вообще не лечится! Может, удастся только немного приостановить ее течение…
— Ну, ладно, беги! — Архелия отвернулась и начала набирать номер Костика Беспалого. Но вдруг, о чем-то вспомнив, опустила телефон и крикнула вдогонку Томке, которая уже прикрывала за собой калитку: — Сколько вы должны в магазин за продукты?
— Почти тысячу четыреста гривен! — ответила Калюжная, остановившись.
Девушка подошла к ней и тихо проговорила:
— Скажи Райке, пусть не переживает… Я сама рассчитаюсь с Зинкой…
Томка подняла на молодую фермершу удивленные глаза и, благодарно пожав ей пальцы, понеслась вдоль улицы.
А меньше, чем через час во двор Гурских зашел довольный дед Зиновий с двумя свертками под мышкой. Архелия как раз подоила Березку и несла ведерко с молоком в дом. Увидев старика, остановилась и заулыбалась: