Любовные артефакты и прочие (не)приятности

Однако, завернув за камень и увидев открывшуюся картину, я пробормотал:

— Нет, не мог бы.

Потому что драконы не извергают огонь в присутствии своих будущих детей.

Точнее, не драконы, а драконицы.

Глава 21. Лучшее воспоминание

Кэс

Когда я кидала камешек, я и думать забыла о том, что это не просто серая галька, какой полно на берегу речки, протекающей по окраине города, — я бросила в зеркало артефакт с неизвестными свойствами. И попала. Во всех смыслах этого слова.

Я стояла в темноте, облегающей меня будто вторая кожа, беспросветной и густой. Ни лучика света, ни звука. Может быть, я умерла? Было бы обидно отправиться на тот свет, ни разу толком не поцеловав парня. Знала бы заранее, что так получится, не стала бы отстраняться, когда Варт наклонился к моим губам. Где он теперь? Жив ли?

— Ау? — позвала я дрожащим голосом и пошла вперед, выставив перед собой руки. — Есть тут кто-нибудь?

Никто не ответил, но по мере продвижения вперед мрак начал потихоньку рассеиваться, сереть. Из темноты выступили стены комнаты, засветились окна, наполнились воздухом легкие занавески. Вот только я очутилась вовсе не в гостиной Варта, а в незнакомой детской: у стены - узкая кровать, заправленная покрывалом с вышитыми на нем корабликами. На подоконнике стояли игрушечные лошадки и солдатики, под потолком парил подвешенный за ниточки деревянный дракон.

За ученической партой сидел русоволосый мальчишка и, высунув язык от усердия, строчил в тетради, переписывая с грифельной доски сложные алхимические формулы. Все еще ничего не понимая, я подошла и заглянула ему через плечо. Почерк был еще не таким аккуратным и строгим, и все же я его узнала — передо мной сидел Варт собственной персоной, каким он был в десятилетнем возрасте.

— Варт?

Но мальчишка ничего не ответил, он не замечал меня. Да меня на самом деле здесь и не было. Артефакт оказался камнем воспоминаний, связанным с его владельцем. Я слышала про такие — обычно они сохраняют самые важные, ключевые моменты жизни, чтобы их владельцы время от времени могли возвращаться к ним и проживать заново.

Так вот какие три артефакта были для Варта самыми ценными. И совершенно бесполезными, если подумать, для главаря банды синих платков. Они были дороги лишь самому владельцу.

— Да-а-а! — неожиданно закричал мальчишка, подскочил, вздев руки над головой, а потом запрыгал от радости. — Получилось!

Кажется, я присутствовала в момент совершения будущим алхимиком первого открытия.

— Поздравляю! — пробурчала я вслух. — Нет ничего скучнее лучших воспоминаний ученых.

За моей спиной маячила дверь в следующую комнату, будто приглашая заглянуть в нее. Я перешагнула порог и очутилась в просторной аудитории, где в первом ряду сидели мужчины в преподавательских накидках, а за кафедрой стоял повзрослевший Варт, теперь ему было лет тринадцать на вид, и делал доклад. Вот он замолчал, и раздались аплодисменты. Взрослые, маститые ученые рукоплескали юному дарованию. Варт молчал, алел щеками и смущенно переминался с ноги на ногу.

Следующая дверь. Варт стоит у списка поступивших в академию. Его имя значится первым. Его дружески стучат по плечам и толкают в спину.

Иду дальше. Варт в мантии выпускника. Он поднимается на подиум, где ему вручают диплом с золотой окантовкой. Он снова лучший.

— Ну зану-уда, — шепчу я. — Ну бота-аник!

Перешагиваю порог и внезапно оказываюсь в уже знакомой лаборатории. Знакомой, да не совсем. Видно, что столы новые, полки шкафчиков едва заполнены склянками и флаконами. Варт прохаживается туда-сюда, гладит кончиками пальцев стены и поверхности. Он еще не приступал к работе, но уже предвкушал, как совершает открытия, которые изменят мир.

Ясно-понятно, все любимые воспоминания господина Ойтнера так или иначе связаны с наукой. Тоска зеленая! Хотя чего я ожидала от ботаника?

Зато Варт в последнем воспоминании выглядел почти как настоящий Варт, значит, до конца пути осталось недолго. Что дальше? Я очнусь? Или… Про это пока думать не хотелось.

В стене плавно отворилась новая дверь, и я зашла в гостиную. Первым делом я увидела знакомые чашки на столике, печенье на тарелке… А потом — себя, сидящую в кресле. Я каждый день лицезрела себя в зеркале, но сейчас выглядела особенно милой и хрупкой, и такой невинной.

Я смотрела на себя глазами Варта!

Что?

Я его лучшее воспоминание?

— Девушка-а-а, очни-итесь! — донесся до меня из дальнего далека испуганный голос матушки.

На меня обрушился водопад ледяной воды, мгновенно приведший меня в чувство. Я лежала на полу, надо мной склонились госпожа Ойтнер и Варт-два, который весьма бесцеремонно похлопал меня по щекам.

— Видите, живая!

— Не вызывайте полицию! — простонала я, еле ворочая языком. — Я все объясню!

— Да уж, потрудитесь внести ясность, девушка! — проворчала госпожа Ойтнер, но в ее голосе мне послышалось облегчение.

Глава 22. Как туман над болотами

Варт

Открывшийся передо мной вид был настолько… хм, неподходящим для сюжета “храбрый рыцарь собирается сразить свирепого дракона”, что я замер в полном недоумении. И в непонимании, что делать дальше. Почему-то сказки и легенды умалчивали о подобных отклонениях от среднего распределения, если использовать научную терминологию. В небольшой пещере, освещенной тусклым мерцанием грибов и мха, разросшихся вдоль дальней стены, на груде сокровищ возлежала драконица. Тоже небольшая — размером со свинью, как и было сказано. Да и сокровища, хм… подкачали. Украденные трансформаторы, флакончики с зельями, элементы артефактов и волшебные вещества стоили, без сомнения, дорого, но… Но выглядели словно куча предметов, высыпавшихся из самого древнего шкафа на кафедре алхимии. Ювелирные лавки в соседнем городе тоже явно не дотягивали до эталона, потому что вместо драгоценных камней и золота под лапами драконицы поблескивали серебряные ложечки, дешевые железные колечки и цирконы.

Но, по крайней мере, тайну драконьих налетов на город я разгадал за секунду. Для того, чтобы драконье яйцо успешно “созрело” и дало жизнь новому ящероподобному, требуется вовсе не тепло и забота. А исключительно сокровища. Золото, прочие драгоценные металлы, драгоценные камни и монеты. Именно по этой причине драконам издавна была свойственна страсть к накопительству: когда от количества сокровищ в пещере напрямую зависит возможность завести потомство, невольно станешь добытчиком-скрягой.

А у этой драконицы, видимо, или разорили пещеру, или согнали ее с насиженного места, а может, она рассорилась с супругом, и он перекрыл ей доступ к собственным сокровищам. Так что теперь она лихорадочно пыталась собрать хоть что-то, похожее на драгоценности, чтобы дракончики сумели вылупиться из яиц. Однако… Я шагнул поближе, пригляделся к яйцам и вздохнул. Похоже, что всего одно яйцо оставалось целым. Остальные уже покрылись черными трещинами и потемнели. Скорее всего, драконята из них уже попытались выбраться наружу, однако из-за недостаточно большой кучи сокровищ они получились слишком слабыми, и силенок проломить чешую окончательно у них не хватило. Ох, какая жалость.

Драконица подняла голову и зашипела на меня, выпустив пар из ноздрей. Уходи, мол. Убирайся.

— Может, я смогу помочь? — вырвалось у меня. Хотя я абсолютно не представлял, чем тут поможешь. У меня с собой не было ни одного подходящего инструмента, с помощью которого я мог бы бережно помочь разбить скорлупу последнего яйца, когда оттуда полезет драконенок. Да и позволит ли его мать даже просто приблизиться к кладке? А если и позволит — то не испорчу ли я ситуацию окончательно?

Что же делать-то, а?