Люди с платформы №5

За последние дни Санджей несколько раз издали видел Эмми. Он научился замечать ее в общей массе пассажиров, как гиена сразу замечает раненую антилопу, правда не с такими кровожадными намерениями. А вот Айона ему ни разу не встретилась. Странно, ведь она всегда ездила по утрам в Лондон.

Впервые с момента их тогдашнего разговора Санджей специально сел в тот самый утренний поезд, выбрав третий вагон. Сегодня он был полон решимости отыскать Айону, извиниться перед нею самым учтивейшим образом и сказать, что те слова просто вырвались у него сгоряча и он так совсем не думает. На самом деле он очень ценит участие Айоны в его жизни и совсем не возражает против ее вмешательства. Фактически он даже хочет, чтобы она вмешалась, поскольку нуждается в ее помощи.

Санджей мог бы рассказать Айоне, что вот уже который месяц плохо спит и что стресс и копящаяся усталость сделали его дерганым и вспыльчивым, чем и объяснялись его необдуманные резкие слова в ее адрес. Он бы поведал своей попутчице о панических атаках и постоянном страхе их повторения — еще более разрушительном, чем сами атаки.

Возможно, Айона сумеет ему помочь. Даже сам разговор с нею окажет на него благотворное воздействие. Обсуждать подобные вещи с коллегами на работе Санджей не хотел, так как это было равносильно признанию в неспособности соответствовать основным критериям выбранной профессии. Он чувствовал себя полным неудачником. Неудивительно, что Эмми находилась так далеко от него, фактически принадлежала к иному миру. Парни вроде Тоби никогда не страдали от панических атак. Совсем даже наоборот: этого Тоби наверняка постоянно захлестывало чувство собственной значимости.

Санджей подошел к излюбленному месту Айоны. Оно пустовало. Единственное свободное место в вагоне. Он встал рядом, словно бы сесть сюда означало проявить неуважение к ней.

— Айоны сегодня нет, — послышался знакомый голос.

— О, привет, Пирс, — поздоровался Санджей и все-таки сел, ощущая себя дерзким придворным, посмевшим занять пустой трон. — Не помню, чтобы прежде видел вас в джинсах. Неужто на вашей работе устроили День без дресс-кода или что-то в этом роде?

— Меня уволили. По сокращению штатов, — после долгого молчания ответил Пирс.

— Боже, какая ужасная новость. Я вам очень сочувствую.

Санджею стало не по себе. При всех его противоречивых чувствах к Пирсу такого никому не пожелаешь.

— Да ничего, все нормально, — заверил собеседник, хотя выражение его лица свидетельствовало об обратном. — Это произошло не вчера. Еще в январе. Я вот уже три месяца без работы.

Услышанное полностью ошеломило Санджея. Каждый раз, когда он встречал Пирса в поезде, тот всячески подчеркивал свою успешность, «привилегию белого человека». Дорогие костюмы, дорогие аксессуары, символизирующие статусность. Выходит, Пирс имитировал поездки на работу. Санджей мысленно отмотал назад ленту событий и взглянул на поведение этого человека под другим углом. Возможно, Пирс и не выставлял напоказ свое богатство и статус, а это Санджей хотел видеть его таким. Получается, он повинен в стереотипном мышлении? Эта мысль засела в мозгу парня, как гноящаяся заноза.

— Тогда зачем же вы продолжали ездить по утрам в Лондон? — спросил он.

Пирс вздохнул. Санджею показалось, что со времени их последней встречи он усох. Сжался, словно аккордеон, из мехов которого целиком выдавили воздух. А может, это тоже было субъективным восприятием самого Санджея?

— По очень многим причинам, — сказал Пирс. — Не хотел, чтобы Кандида и дети видели во мне неудачника. Не хотел примиряться с тем, что являюсь неудачником. Но главным образом… мне казалось, будто я все сумею исправить. Оказывается, нет: не смог и сделал только хуже.

Санджей кивнул, чувствуя себя не в своей тарелке. Было бы куда легче, если бы Пирс сообщил, что у него, например, обнаружили рак яичка. Вот здесь Санджей находился бы на знакомой территории. Рак яичка хорошо поддавался лечению: пятилетняя выживаемость составляла девяносто пять процентов. Из-за таких пациентов у Санджея редко бывала бессонница. И хотя последствия операции выглядели не слишком эстетично, мужские способности у прооперированных сохранялись и с одним яичком. Между прочим, об этом знали лишь немногие.

— И куда вы едете сейчас? — поинтересовался Санджей.

Пирс, попавший в черную полосу и лишившийся былого лоска, нравился ему гораздо больше, и это вызывало у него угрызения совести.

— Я сел в поезд лишь потому, что надеялся встретить Айону. У меня нет номера ее мобильного телефона, а я хочу с нею… э-э-э… пообщаться. Честно говоря, я хотел бы воспользоваться ее профессиональными услугами. Вы ведь знаете, что она психотерапевт. Может, у вас есть ее номер?

— Увы, нет. Признаться, я и сам тоже ее разыскиваю. Не представляю, куда она могла исчезнуть.

«Неужели это я во всем виноват? — подумал Санджей. — Может, Айона избегает встречи со мной, после того как я ей нагрубил? Странно. Не хрупкий же она цветочек, чтобы сломаться».

ЭММИ

08:08. Темз-Диттон — Ватерлоо

Эмми открыла духовку, достала пирог и выложила его на кухонный стол, уже накрытый на двоих. Рецепт этого пирога всегда напоминал ей о матери. Когда Эмми нарезала морковь, лук и сельдерей, она почти физически ощущала присутствие мамы, стоявшей рядом. «Эмми, береги пальцы. Никому не захочется обнаружить в пастушьей запеканке палец, если только это не палец пастуха», — любила она со смехом повторять дочери.

Эмми старалась есть меньше мяса, дабы не вредить планете, но Тоби не собирался становиться вегетарианцем. Покупая баранину в местной лавке, Эмми подробно расспросила продавца, откуда это мясо. Тот заверил покупательницу, что барашек прожил счастливую, хотя и короткую жизнь, резвясь на экологически чистой траве в Девоне и любуясь видом моря. Сказав это, мясник хмыкнул. Уж не насмехался ли он над ней?

В будние дни Эмми не хватало времени на приготовление полноценного обеда, но сегодня она работала дома. С некоторых пор она делала это все чаще.

Тоби был горячим фанатом удаленной работы. Ежедневные поездки в Лондон и обратно он называл реликтом доинтернетовской эпохи. Нелепой тратой времени, сил и денег. К тому же железные дороги не лучшим образом влияли на климат и способствовали загрязнению окружающей среды.

Когда Тоби на пару с Биллом, его деловым партнером, создавали консалтинговую фирму в сфере IT-технологий, оба сочли расходы на аренду офиса ненужной роскошью. Сейчас у них работало десятка два или даже больше компьютерных гиков — в основном молодых парней, которые безвкусно одевались и пренебрегали личной гигиеной. Но это никого не волновало, поскольку обычно, за исключением встреч с клиентами, все работали дома. Большинство их совещаний проходило в режиме видеоконференций, а когда возникала необходимость встречи «живьем», снимали помещение в одном из многочисленных производственных хабов, в последнее время появившихся повсюду.

Тоби всегда был на шаг впереди прогресса.

— Тоби! Ужин готов! — позвала Эмми.

— Выглядит просто потрясающе! — сказал он и, наклонившись, поцеловал ее в затылок. — Люблю те дни, когда мне не надо делить тебя с офисным планктоном.

За едой Тоби поведал Эмми об одном из своих клиентов, рассказав ей запутанную историю, где фигурировали компьютерная система с непонятными нарушениями, соединительный кабель и щенок, помесь кокер-спаниеля и пуделя.

— А как прошел твой день? — спросил он.