Люс-а-гард

— Вы неправы, леди, и я не знаю, как вам это объяснить, — сказал юноша.

— Ну, раз я неправа, то остается только привидение! — обиженно воскликнула Люс. — Скажите, добрый сэр, какое у вас в замке водится привидение?

Юный лорд остолбенел — он еще не понимал связи между убийцей леди Лауры и привидениями Блокхед-холла.

— Может, у вас тут есть Белая дама, которая предупреждает о несчастьях? Или Коричневая дама, которую подло убили, и теперь она перед дождем ходит с кровавым кинжалом по местам своей боевой славы? Или еще какая-нибудь Зеленая дама?

— У нас есть Старуха Мэгги… то есть, это мы ее так зовем. Говорят, она клад охраняет, — совершенно серьезно сказал юноша. — Только все никак не решит, кому его показать. Она кастеляна, Николаса Дженкинса, полночи вдоль стены водила, там, где мост. А стена внизу кустами заросла, он весь ободрался и в конце концов прямо в ров свалился. А Старуха Мэгги исчезла.

— Как она выглядит? — поинтересовалась Люс, надо признаться — с некоторой надеждой.

— Старуха как старуха — в широком платье, с головной повязкой. Говорят, что когда открывает рот и пытается что-то объяснить, видно, что беззубая. Только она против леди Лауры ничего не имела. Скорее уж против брата — он всегда над ней насмехался, особенно когда Николаса Дженкинса в бочке полоскали.

— А нет ли у нее светящейся палочки?

— Палочки — это у фей, — улыбнулся юный лорд. — Как было бы хорошо, если бы и меня увела фея…

— И вас? А кого она уже уводила?

— Томаса-рифмача. Был такой поэт, то у одного лорда зазимует, то у другого. И пропал. Говорят, он прожил у феи в зеленом холме семь лет и писал для нее стихи.

— И вы бы согласились семь лет жить с язычницей? — задала Люс вовсе уж провокационный вопрос.

— С прекрасной язычницей? — юноша задумался. — Знаете, когда я с донжона гляжу на закат, то иногда вижу фей. Они проносятся по небу на своих боевых конях, в длинных плащах, и машут мне, и зовут за собой. Скачут шесть фей на шести жеребцах, а седьмого ведут в поводу, и он скачет последним, без всадника. Это бывает, когда солнце уже почти опустилось и дует северный ветер. Они скрываются от северного ветра?

— Нет, они просто делают круг, объезжают графство и опять возвращаются на север, — объяснила Люс, как малому ребенку. — Феи ни от кого не скрываются…

Тут вдруг юноша отступил на несколько шагов, оказавшись у противоположного края площадки, и его темные глаза стали совершенно круглыми.

— Вы — феи? — с сумасшедшей надеждой спросил он. — Ты действительно фея? И Марианна? Я же сразу должен был догадаться!

— Простите, добрый сэр, я — перелетная пташка, — развела руками Люс. — А фею вы, возможно, увидите этой ночью. Только сдается мне, что это будет недобрая фея.

— Почему, леди?

— Скажите-ка, добрый сэр, в Блокхед-холле никогда не появлялось привидение с лицом, закрытым капюшоном, и со светящейся палочкой в руке? Привидение в длинном плаще и со свисающими из-под капюшона длинными волосами? Припомните-ка!

— Нет, — уверенно сказал юноша, — такого у нас нет. Вот Старуха Мэгги — есть, ее многие видели.

— Однако прошлой ночью привидение с палочкой встретили сразу два человека — братец Тук и Марианна.

— Чей это братец? — удивился юный лорд. — У нас в замке такого нет.

— Это его в Шервудском лесу называют братцем Туком. А как его величают в аббатстве за рекой, я не знаю. Может быть, брат Пафсикакий. А может, и еще почище.

— А что же делал этот добрый брат, которого так хорошо знают в Шервудском лесу, ночью в Блокхед-холле?

— Да ночевал он в Блокхед-холле, и ничего больше! — быстро ответила Люс. — Он видел, как буквально из стены появилась фигура с палочкой. А зная, сколько у вас тут тайных ходов… Потом это привидение вошло в ваши покои, добрый сэр, а там устроили на ночь Марианну. И она тоже видела это привидение.

— Чего же привидению понадобилось в моих покоях? — спросил озадаченный юный лорд.

— Оно копалось в книгах и вытаскивало из них листочки, — честно доложила Люс. — Согласитесь, добрый сэр, не каждое привидение поднимет ваши фолианты. Но постойте, это еще не все! Марианна с перепугу решила искать спасения в покоях у леди Лауры! И там-то она видела убийцу!

— Что же она не сказала? — взвился поэт.

— А на каком таком языке? Убийца примерно в таком же наряде, как привидение, принес в спальню леди кувшинчик и налил какой-то отравы в питье, приготовленное у постели. Марианна разглядела только два кольца, о которых мы уже говорили, и высокие парчовые манжеты. Убийца нес то ли свечу, то ли плошку с фитилем, этого я не скажу, потому что не знаю. Я полагаю, привидение с палочкой и привидение с кувшинчиком — одно и то же лицо. И никакое оно, если вдуматься, не привидение…

— Но это не мой брат и не леди Мэри.

— Пусть так. Но кто же тогда? Кто в замке Блокхед-холл может щеголять в драгоценных перстнях и парчовых манжетах? Может быть, это не знатная леди, а женщина попроще? Ведь даже прачки и судомойки не всегда ходят в лохмотьях. Есть же и у них праздничные наряды?

— Странно вы рассуждаете, леди, — сыскной азарт охватил наконец и юного лорда. — Весь день прачка будет суетиться в грязной юбке, а настанет ночь — она переоденется в праздничное платье и пойдет отравлять леди! Нет, та женщина привыкла носить наряды и драгоценности. Ей и в голову не пришло одеться перед отравлением попроще, потому что она не знает, как это — одеваться проще!

— А вы разбираетесь в женщинах, добрый сэр! — воскликнула Люс. — Богатая женщина никогда не поймет ту, у кого всего одно нарядное платье. Идем дальше! Может ли быть такое, что эта женщина не живет в Блокхед-холле, а просто ночью сюда пробралась? Есть такой ход?

— Ходов — два, — отвечал сэр Эдуард. — По меньшей мере два. Один ведет из покоев леди, и снаружи открыть его невозможно.

— Значит, это ход, о котором говорил братец Тук.

— Если Господь избавит меня из рук разбойников, я спрошу у отца настоятеля, что это за всезнающий братец завелся у него обители, — как можно грознее пообещал сэр Эдуард. — Есть и второй ход — из погреба. Там даже не ход, а целая подземная галерея, можно коней выводить. Этот ход заканчивается в пещере под обрывом. Чтобы снаружи добраться до него, нужно переплыть реку. Если отравительница пришла этим ходом, то у нее был сообщник в замке, который впустил ее, и еще один — который на лодке подвез ее к пещере.

— А может, это один и тот же человек, — предположила Люс.

Тут в задумчивом поэте проснулась кровь деда-крестоносца и еще более воинственных предков, среди которых были, кстати, и бешеные викинги-берсеркеры.

— Пр-р-р-редатель? — зарычал он, сжимая кулаки. — Своими руками!… Вот так!…

И он сделал красноречивый жест — жест великана, сворачивающего шею мерзкому гному.

Люс с трудом удержалась от смеха. Нельзя показывать такие глупости прославленной А-Гард, которую много чему обучили в Японии «цветы смерти».

— Это кто-то из свиты лорда, возможно, из его псарей или даже из конюхов, — торопливо сказала она, чтобы настроиться на серьезный лад. — Допустим, лорд Блокхед в эту ночь честно напился и заснул. И его еле добудились ранним утром. А ведь с ним были только его верные псари!

— Хорошо, если их было только двое — женщина и один сообщник, — приходя в себя, ответил юноша. — А если есть кто-то третий и кто-то четвертый?

— Не удивлюсь, — заметила Люс. — Одно я хотела бы знать — удалось этой особе с палочкой, кувшинчиком и прочими приятными безделушками выскользнуть ночью из замка, или она прячется здесь, чтобы следить за событиями. Хорошо бы, если бы пряталась! Я сама вытащила бы ее за волосы из укрытия и притащила к лорду!