Люсипаф
Шрифт:
– Ну, как с тетей. Ей нельзя было, а он колотил, - Люси, будто сглотнув спазму, отвернулась.
"А и то, - паниковала Подруга.
– Уж лучше у нее снять. Он настучит и поедешь на катафалке за тетей. Ищи тогда виноватых!"
– А ты когда можешь мне снять?
– перешла к делу Подруга.
– Да, хоть завтра. Сейчас у меня инструментов нет, - объясняла Люси. Но, Юра, только у тебя дома! Я приду в три, например, и за пол-часа ее и след простыл, ищи-свищи!
– Это правильно, ищи-свищи!
– подхватила Подруга. Ей вдруг пришлась по душе народная мудрость.
"Если б она еще
– Ну, так железно!
– расставляла точки над "i" Люси.
– Завтра я у тебя в три ноль-ноль.
– Договорились, Люси!
– высвободила наконец Подруга рукав своей куртки, и заспешила домой.
В это время из колледжа начали высыпать на улицу учащиеся. Один из них громко говорил другому:
– Короче бухач, девочки! Поял! Нажрались в сосиску. А он на измене сидел! Чисто по жизни! Поял?
"Вот цвет нации!
– радостно воскликнула про себя Люси.
– Надежда и опора! Здравствуй, племя!" - и упоенная своей новой авантюрой Люси разбежалась и, балансируя, покатилась по черной ледяной дорожке.
* * *
– Главное, чтоб Юрочке было хорошо! Женечка лежал погруженным в наполненную до краев ванну и разглядывая зажатую в своих пальцах муху.
– Юрочка не любит, когда ему нехорошо, и поэтому надо делать Юрочке хорошо, - урезонивал муху Женечка, одновременно отрывая ей левое крылышко.
Муха, казалось, согласна была сейчас же лететь прочь и на одном правом крылышке. Лишь бы освободиться и жужжать. Но Женечка вслед за левым оторвал ей и правое. Осторожно подавшись вперед, чтоб вода из ванны не обрушилась на пол, он пристроил испытанную бестию на высовывающуюся посреди водного простора часть суши, и погрузил свои руки под воду.
Муха, обследуя местность, где она вдруг очутилась, шажком, вприпрыжку заспешила на север - вода, попробовала на юг - то же. Она обежала островок по окружности - кругом вода.
"Вот бы полететь!" - может быть подумала муха, а сама в это время продолжала тщательно исследовать обетованную возвышенность.
– Когда тебе, Юрочка, хорошо, - мурлыкал Женечка, захлопывая свои бархатные реснички, - тогда нет ни очков, ни панамы и никакой Оленьки. Ничего нет! Только ты, Юрочка, и твое хорошо!
Женечка открыл глаза. Перед ним лежала неподвижная водная гладь. По ней не спеша уплывали вдаль два радужных мушиных крылышка, а еще дальше торчала округлой формы, будто шапочка Меркурия, лиловеющая суша, и постепенно, но неукоснительно увеличивалась из-за беспорядочной беготни только что познавшей добро и зло мухи.
На дальнем конце резервуара с кончика крана сорвалась одинокая капля. Она со всего своего земного притяжения рухнула на водную гладь и булькнула. По глади побежала волна. Муха, закимарившая было у самой водной кромки, можно сказать, разнежившись на бережку, почуяв вдруг неладное, резко дала полный назад, и взобралась на вершину своего Арарата.
– Вот оно, твое хорошо, Юрочка, - шептал Женечка.
– Вот оно твое высшее хорошо!
Между тем островок раздуло вконец, и муха решительно заинтересовалась раскрывшимся на верхушке глубоким отверстием. Она смело засовывала свой хобот внутрь и, неутомимо перебирая лапками,
делала Юрочке хорошо и хорошо.Женечка набычился, глаза наполнились какой-то жидкостью, он беспорядочно запыхтел, и тотчас из под мухи, кувыркая ее и крутя, ударила сильная струя молока и меда.
– Хо-ро-шо-оо!
– переливался через край Женечка.
– Ох, как хорошо, Юрочка, ты мой! О-о-о!
* * *
С утра Люси набила себе оскомину фортепианными штудиями, но упорно долбила и долбила рояль до тех пор, пока что-то внутри у нее не дрогнуло и с треском не раскололось. Тогда Люси крутанулась и плавно выплыла в пространство. "Здесь даже воздух друхой!" - померещилось ей. Раскрутившись до максимально высокой позиции, она замерла на своем деревянном насесте и не двигалась. До пола было теперь довольно далеко, до потолка - тоже. "Космос!" - пронеслось безвоздушно мимо нее. Люси ощутила даже некоторую невесомость, в которой собралась было полететь, но вдруг ее схватили огромные холодные пальцы и крепко встряхнули. Люси попробовала дернуться. Но из-за окна только раздался смех, и она мгновенно все поняла:
– О, Астрал!
– изнемогая, понесла Люси.
– О, Астрал!
"Все!" - разом подумала Люси и чуть не закричала, но в этот момент руки крутанули Люси так стремительно, что она в мгновение ока вошла штопором в стул и залепила еще, приземлившись, до-мажорный аккорд. Пока звуки плавали в голове Люси, с ними вместе всплыли со дна и ее мысли.
– Значит ты есть!
– каменно произнесла Люси, и стукнула по ре-минору. Значит, ты есть!
Она встряхнула руками и поскакала по клавишам, напевая, мыча и мурлыкая.
* * *
Пафнутий приехал из Шурюпинска посвежевший и, как ни странно, веселый.
– Как похороны прошли, Влад?
– траурно спросила мужа Люси.
– На ура!
– потирая и хлопая ладошами, выпалил Пафнутий.
– а нет ли у нас чего поесть, Люси?
– Конечно, конечно, я все уж схотовила, тебя ждала!
– Люси поставила на плиту четырехдневный борщ.
– Вот это жутко хорошо! Я проголодался, как волк.
– У-ху!
– поддакивала Люси и выкладывала на стол такой же давности хлеб, котлеты и сморщившиеся овощи.
Покушали. Люси была совершенно обезоружена мужниным благодушием. "Шо он в церковь по пути зашел?... Тетка померла, траур, а он, как юродивый!" изводилась она от бездействия.
А Пафнутий, как ни в чем не бывало, вливал и вливал в себя большими глиняными кружками чай. Крякал, отдувался и пил дальше.
Пробило два. Люси взяла свой нотный портфельчик и начала собираться. Пафнутий несмотря на то, что его голову раздуло от чая, все ж сумел поймать свои плавающие мозги и сосредоточить их на жене:
– Ты куда, Люси?
– заинтересованно спросил он.
– В библиотеку!
– хладнокровнейшим тоном ответила Люси.
– В какую?
– Пафнутий качнулся. Казалось, жидкость перетекала с одной стороны его тела в другую.
– В Елдыковку!
– врала напропалую Люси.
– А-а-а!
– перекатилось, булькая, в Пафнутии. Он налил себе полную до краев новую чашку. Наклонился над ней всем телом и со смаком отхлебнул. Люси застегнула пальтишко, подбежала к мужу, и, поцеловав свой пальчик, слегка коснулась им небритой мужниной щеки.