М. П. Одинцов

числе и сумочку с документами. Но вот беда: сумочка оказалась на месте, а документы в ней не все, в том

числе и удостоверения личности нет. Как назло, в суматохе выпало случайно и под сиденье завалилось.

Нет документа, и все.

Отец и мать волнуются, свадьба в замешательстве. Жених и невеста пропали. Гости в изумлении

притихли.

Всю машину обшарили и нашли-таки наконец пропажу. Анисим Стефанович внимательно прочитал

записи о наградах, и радостная улыбка озарила его лицо. И зашумела свадьба с новой силой.

Галя все же и после этого отцу жару подсыпала. Выбрав момент, шепнула на ушко:

— Ой, папочка, каким же ты закоренелым формалистом оказался, на слово даже дважды Герою не [131]

поверил. Забыл, что замуж я выхожу за Мишу, а не за его награды...

Так вот началась, потекла у молодого командира полка подполковника Одинцова семейная жизнь с ее

радостями и тревогами. А дипломированный юрист Люхтикова стала делить с ним все тяготы и все

счастье военной жизни летчика. Сказать, что исходным пунктом ее были какие-то особо трудные

условия, нельзя. Квартиры «с удобствами на улице», печами и дровами только в первые годы совместной

жизни знали. Мебель всегда необходимая была. Простая, обычная. Все скромно, потому что никогда не

считали радостью жизни роскошь.

Хотя на отдаленных точках, за тридевять земель, служить не приходилось, безмятежных дней было мало.

Страну исколесили вдоль и поперек. Не сбылись у Галины Анисимовны мечты по-настоящему

поработать юристом. Трудового стажа, как она говорит, кот наплакал. Человек с ярко выраженным

стремлением к искусству, она и к нему тоже не всегда имела возможность серьезно приобщиться. Зато

вдоволь наработалась в женсоветах, в родительских комитетах, наплясалась в танцевальных кружках

художественной самодеятельности в офицерских гарнизонных домах и клубах. А больше всего было

ожиданий. Они казались вечными.

Как-то в разговоре обо всем этом Галина Анисимовна так рассудила:

— Пусть это будет предостережением девушкам, мечтающим о муже-офицере. Разделить судьбу

военного — значит всецело посвятить себя делу, которому служит муж, осознанно, во имя любви пойти

на многие лишения и никогда не жалеть об этом. Что поделаешь, если только так жизнь и может

сложиться. Тут всегда помнить надо: предстоят большие и трудные дороги. Жены военных, особенно

летчиков, [132] несут свою нелегкую вахту, подвергаясь одной из самых мучительных пыток — ждать. С

полетов... Пилот — он ведь такой: на аэродроме — дома, а дома — в гостях. И еще такая закономерность

передо мною открылась: чем больше рос по службе Михаил Петрович, тем меньше я видела его дома —

учения, проверки, командировки...

Да, что ни говорите, а жена военного — это прежде всего определенный склад женского характера.

Терпеливая, преданная, самоотверженная, делающая все, чтобы скрасить суровую службу мужа. В

разлуке подчас живут больше, чем вместе. И не будет преувеличением сказать, что в золотом шитье погон

любого генерала есть не одна нитка седых волос, немалый подвиг их жен. Одинцову в этом отношении

особо повезло. Лучшей жены, матери, хозяйки и сыскать было нельзя.

Разлуки, жизнь порознь, недоразумения, обиды — они при таком сочетании-раскладе как бы

запрограммированы. А вот не было и нет их в семье Одинцовых, хотя Галина Анисимовна, скажем

прямо, неугомонная жена, беспокойная. Есть, знаете, такой тип людей, которые первыми узнают, у кого

завтра день рождения, какой семье надо устроить ребенка в ясли или детский садик, кому нужна помощь

в несчастье, и непременно делают все, что требуется. Больше всего на свете они боятся оказаться

неспособными кому-то помочь. И это не порывы их доброты. Это их будни, жизнь.

* * *

В гарнизонах личная жизнь каждого видна как на ладони. Друг о друге здесь знают все, ну если не все, то

главное, истинное. Галину Анисимовну везде знают как человека, наделенного талантом деятельной

доброты. Она никогда не забывает, как нужна бывает помощь человеку, делающему свои первые [133]

самостоятельные шаги в воинской части, душой понимает, что непросто деловой, конкретный совет ждут

от нее, но и обыкновенного участия, понимания. И она никогда и никому не отказывает в своей

поддержке и помощи. Потому вокруг нее всегда много молодых офицерских семей. К их дому тянулись, тепла там хватает всем.

Потом зацвело материнство всеми красками радости, хотя дети из-за переездов по пять-шесть школ

сменили.

— Треть века по жизни идем вместе с Михаилом Петровичем, — вспоминает, — троих вырастили.

Первого сына назвали Дмитрием. В честь воздушного стрелка Дмитрия Никонова, с которым Миша

почти всю войну пролетал. Второго нарекли Сергеем. В память о погибшем в самом конце войны его

ведомом Сереже Бабкине. А дочке дали имя в честь наших матерей: Марии и Анны — Марианна. Так все

мужчины в семье решили. Дети тоже по этому пути идут. Имена со смыслом дают. В понимании

Михаила Петровича жизнь должна продолжаться не только в новых поколениях, но и сохранять родовые

именные корни. Так, наверное, и пойдут по свету Галины, Михаилы, Сергеи, Дмитрии, Марианны.

Сейчас дети уже взрослые, свои семьи завели. Выпорхнули, разлетелись из родительского гнезда.

Получили высшее образование. Сыновья — офицеры, дочь — историк. Не всегда бывает гладко у них, как хотелось бы. Жизнь прожить — не поле перейти. Но что поделаешь? Недаром говорят, что родители

могут быть спокойны после того, как дети выйдут на пенсию.

Одинцов все набирал силы — его повышали в должности, награждали орденами, присваивали звания, часто печатали о нем в газетах и журналах, ему посвящали стихи и песни, в энциклопедии поместили