Маг имперской экспедиции

Еда заранее на столах не стояла из соображений того, что могла там за время ожидания остыть. Да и обед хоть и имел точное время, когда должен был начаться, но задержался из-за медленного прибытия гостей. Вроде бы и богатые деловые люди, но прибывали кто на полчаса, кто на час позже.

Стоп, я же дворянин. А как там нужно держать вилку и нож за столом? Ладно, это не такой уж сложный выбор, когда можно просто подсмотреть за соседями. Главное не опозориться, когда буду что-то резать или хлебать. У меня выработана крайне неприличная привычка есть с максимальной скоростью. Нужно только пересилить себя.

Люди в одежде прислуги начали подносить первые блюда. Кругом меня заводились светские беседы о всякой ерунде. Я попал в ловушку своего расположения за столом и не понимал, вмешиваться ли мне в такие разговоры или нет. Если есть молча, то очень быстро буду ощущать насыщение. С другой стороны, вести беседы мне было не с кем, так как я находился на небольшом отдалении от знакомых мне членов экспедиции. Разве что в зоне доступа был генерал-губернатор и граф Тетерев. Что с первым, что со вторым я бы предпочел не обсуждать ничего, но их я хотя бы знал.

Граф Август Христофорович Тетерев ради такого события даже прилично оделся в костюм-тройку. Но сидел за столом по-прежнему с вальяжной небрежностью и задумчивым лицом. Угощения он никакие не ел, лишь изредка ковырялся в них и просто брал оценивающие пробы. Марта сидела по левую руку от него, но окликать уже ее было бы некрасиво перед сидящими рядом со мной господами. Хотя бы сейчас она была в более-менее привычном состоянии и брезгливо тыкала по блюдам, чем тут же заслуживала укорительный взгляд сидящих напротив нее дворянок. Вслух ничего ей не высказывали и только со значением смотрели на графа Тетерева, но тот был сильно отрешен и просто не замечал этих намеков.

Разговор между Лазаревым и его соседями вдруг зашел о жизни в столице. Генерал-губернатор тут же обратился ко мне с просьбой поведать о том, как сейчас обстоят дела в Цареграде.

Знать бы еще, как там обстоят дела. Но я не хотел упасть в грязь лицом перед такими важными людьми и завел речь о прекрасном ипподроме. Разве что я выдавал их не как свои детские воспоминания об обучении верховой езде, а как события трехмесячной давности.

В процессе рассказа мой сосед справа зацепился за слово и разговор плавно перетек в обсуждение пород восточных лошадей. Отмазаться в этом моменте получилось, чему я был несказанно рад.

Вечер шел даже как-то скучно. Я даже начинал завидовать Ермолину и другим офицерам, что были на терассе.

Молодой подручный генерал-губернатора тут же материализовался, стоило лишь мне о нем подумать. Он о чем-то шепотом доложил Лазареву, заставив того гневно нахмуриться. Я уловил его растерянный взгляд и понял, что он отнюдь не пьян. По его зрачкам было ясно, что тот съел дрянь, похожую на ту конфету из шкатулки Лидии. Либо состав употребленного им был схож, раз его зрачки так же были расширены, а в уголках глаз появились темноватые капилляры. Действительно у них там все было очень весело.

Я смотрел на офицера и смеялся про себя. Эти ребята уже вовсю местные зелья употреблять начали, пока мы тут шампанское пьем.

– Закуси хоть, - буркнул генерал-губернатор, протягивая Ермолину свою тарелку, где лежал кусочек стейка.

Ермолин постоял, задумчиво прожевал мясо и принялся опять нашептывать Лазареву о чем-то.

– Понял, очень плохо, - подытожил Лазарев, вздыхая.

Генерал-губернатор жестом приказал офицеру проваливать. Все сидящие рядом гости были очень заинтересованы таким внезапным появлением подручного Лазарева.

– Господа, это вопросы, связанные с работой, так что давайте не о них сейчас, - помрачневший Лазарев сразу срубил на корню все возможные вопросы.

Если это не касается нас, то мне совершенно плевать. Однако, по адресованному мне пристальному взгляду Лазарева, я почувствовал что-то недоброе.

Скучный обед, на котором я чувствовал себя белой вороной, продолжался. Я успел поесть нежный сливочный суп и какое-то мясо, очень похожее на гуся. Благо, что снующая мимо стола прислуга убирала опустевшие тарелки. С приборами все обстояло проще, так как я просто ел то же самое, что сидящий рядом владелец банка. Так что косо на меня никто не смотрел, если не брать в расчет генерал-губернатора.

Внезапно раздался женский визг со стороны выхода к терассе, которые тут же сменились звуками стрельбы. Гости недоуменно оторвались от поглощения праздничных блюд.

– Эти идиоты опять напились и устроили стрельбу, - раздался недовольный голос с задней части стола.

– Я им сейчас устрою, - громогласно заявил вскочивший из-за стола тот самый круглоголовый начальник из жандармерии, что некогда мариновал меня у себя в кабинете.

Жандарм в этот раз был в парадном мундире с рукавами, заляпанными каким-то соком. Он спешной походкой подошел к двери и решительно отворил створки.

Огромная змея просунулась в щель и вцепилась в плечо жандарма. Тут уже банкетный залп наполнился женским визгом. Все повскакивали из-за обеденного стола, опрокидывая стулья и толкая своих соседей. В неразберихе кто-то толкнул поднос с еще булькающим рагу, ошпарив низкого толстячка в костюме с красной бабочкой, отчего тот завизжал сильнее, чем все присутствовавшие в банкетном зале женщины.

Круглоголовый жандарм, словно окаменевший у двери, свалился в обморок. Тело в мундире тут же ввалилось внутрь зала. У него не было головы, а его тело окутывала змея. Безголовый человек во флотском мундире попытался встать на ноги.

Да что это за чертов мир, что в нем такое происходит? Я раз за разом поражаюсь увиденному за какую-то неделю. Неделю, твою мать! А ведь люди годами в нем живут. Хотя сейчас все были поражены не меньше моего.

Все с ужасом ахнули, когда безголовый наконец-то смог встать на ноги и люди наконец-то осознали, что голова у него все-таки была. И длинная зеленая шея у него тоже была, которая оканчивалась змеиной пастью, вцепившейся в плечо жандарма.

Все визги внезапно затихли и над банкетным залом воцарилась гробовая тишина. Только капли опрокинутой бутылки с шампанским нарушали безмолвие.

Змеиная голова отцепилась от тела жандарма, одарив нас своим шипением. Все боялись сделать лишнее движение. Даже я уловил себя на мысли, что сейчас перестал дышать. Пошевелить пальцами в карманах у меня получилось. Радует, что это не местная медуза горгона. Однако облегчения это мне не принесло.

С шумом тишину над залом нарушил скрип отодвигаемого стула. Я краем глаза заметил поднявшегося из-за стола графа Тетерева. На его лице застыла гримаса злости.

– Дай мне катану, - сказал он мне спокойным голосом.