Маг имперской экспедиции

– Мой ужин, - сказал с улыбкой я.

– Я тебя серьезно спрашиваю. Чему тебя в академии научили?

– Пить, курить и ругаться матом. Химера – это животное из нескольких животных. Например, хвост был змеиный, тело тигра и голова обезьяны.

Кирсновский убрал руку от дверной ручки. Непроизвольно он принял ту же стойку, что я видел у Афанасия Максимыча. Сразу узнается, чей студент стоит передо мной.

– Ты описываешь один из возможных случаев. Составные части могут быть разными: лев и коза, заяц и олень, утка и корова. В Цареграде самопровозглашенные творцы делают уродцев. Конечные формы для них важны только как результат для насмешки. Иные конструкторы существ не ставят цели в своих опытах. А все потому что химерология – это не наука. Тебе так все бородатые деды и чванливые толстяки в костюмах скажут.

– И ты мнишь себя не ученым, а творцом – сказал я с улыбкой.

– Наука может быть искусством, а искусство – наукой. Знаешь, кстати, какой театр самый лучший?

– Кукольный. Ты говорил уже, - напомнил я.

– В детстве я смотрел на кукольные представления. Мне все очень нравилось. Кроме кукол. На сцене плясали скоморохи, короли, конюхи, священники, драконы, лошади, принцессы. Все игрушки были в разных ярких нарядах. Но мне совершенно не нравились. Они казались мне жутко пресными. Всегда представлял, как по сцене прыгает король с головой принцессы или дракон с лошадиным телом. Как бы все преобразилось.

– Ты отрывал в детстве куклам головы, а потом повзрослел и стал создавать химер? – Спросил настороженно я.

Как-то не по себе становится от него. То улыбки временами корчит безумные, то такие рассказы о детстве заводит. Как бы он еще каким-то жутким маньяком не оказался. Стоп, а может он поэтому меня позвал в свое логово? А я-то думаю, чего он все время по сторонам головой мотал и нервничал. Он боялся, что нас заметят и потом жандармов приведут на место преступления.

– Да ничего я не отрывал, - он немного смутился, - честно говоря, не помню и то, как пришел к своему увлечению. Однако ж отбросим пустой треп. Айда смотреть на моих созданий!

– Ну показывай своих зайцоленей или еще каких зверушек.

Моя рука легла на рукоять катаны. Если этот маньяк хоть косо глянет в мою сторону, я снесу ему кудрявую черепушку. Пускай проходит первый в эту дверь.

Может он так спокоен сейчас из-за того, что подельник поджидает рядом с куском арматуры? Я войду, а мне слева или справа прилетит по черепу прутом. К такому развитию событий нужно быть готовым.

– Зверушек? – Кирсновский улыбнулся от уха до уха, - зверушек делать скучно. Я делаю химер из людей.

Ну все, приплыли. Сейчас поведет меня смотреть на человеческую многоножку. А может и использует меня как запчасти для нее. Я живым не дамся!

У меня шла внутренняя борьба из-за спешного продумывания путей отхода из логова маньяка. Но стоило Кирсновскому дернуть дверь, как все мои мысли чуть подутихли. Фигура женщины в цветастом кимоно чуть успокоила мою паранойю. Она с безмятежным лицом шинковала капусту за столом.

Расслабляться не стал. Мало ли они совместно творят свои маньяческие дела. Так и остался стоять на месте с лежащей на катане рукой.

Кирсновский стоял с нахмуренным лбом и смотрел на меня. Наконец он пожал плечами и вошел внутрь.

Я еще раз взглянул на женщину. Меня будто бы окатили ледяной из ведра. У нее были звериные уши. Да это же кошкодевочка! Нет, никакой маньяк не будет иметь у себя служанку-кошкодевочку. Прости меня за мои подозрения, Кирсновский!

Мысли о махании катаной тут же улетучелись. Я без страха вошел вслед за Кирсновским в следующее помещение. Мы стояли в оборудованной под жилье комнате. Кроме кухонного стола здесь была и кровать, и шкафы с книгами, и куча коробок с разным хламом. Стены были без намека на обои или какую-то обшивку. Только местами кучи коробок перегораживали голые кирпичные стены. Такое жилье бы в том мире сдавалось как «Квартира-студия в стиле лофт».

При ближайшем рассмотрении женщина оказалась не кошкодевочкой. Моему разочарованию не было предела.

– Знаешь Кицунэ? У местных такие в легендах есть. У них это мифическое существо, а у меня более чем настоящее.

Кирсновский с улыбкой потрепал девушку за лисье ухо. Она была худощавой. Даже в красном свете лампы ее кожа казалась крайне бледной и с маленькими шрамами от оспы. Под глазами у нее виднелись синяки от недосыпа. Девяти хвостов у нее не было. От лисы девушка имела только уши и красновато-рыжий мех на загривке, уходящий вниз под кимоно.

– Какая-то она у тебя больная, - я с осуждением посмотрел на Кирсновского, - ты ее в каких условиях содержишь?

– Я не причем, - кисло усмехнулся парень, - это у нее от прошлой жизни осталось. Она была шлюхой и наркоманкой. Вроде бы из наших, но в притоне у узкоглазых за еду работала. Аппетита у нее больше нас с тобой вместе взятых.

– Погоди, ты сказал «прошлой жизни»?

– Ага, я выкупил ее. Не сказать, чтобы она была счастлива там.

Без лишних объяснений он закатал рукав кимоно, открывая испещренные шрамами девичьи руки.

– Печально, - я с жалостью посмотрел на девушку. Она и сейчас была симпатичной. Если бы килограмм с десяток набрала и хорошенько отоспалась, то была бы красавицей.

Девушка с лисьими ушками тупо смотрела на капусту, которую не могла крошить одной рукой.

– А что с ней? – Спросил я.

– У нее еще тогда поплыли мозги. Но после перехода совсем переклинило. Она не говорит, почти не реагирует ни на что и ведет себя как домашний кот. Когда проголодается, правда, начинает готовить из продуктов блюда. Каждый раз что-то новое и всегда вкусно. Даже на меня готовит.

– Неудачный опыт? – Хмыкнул я.

– Извини, я никогда до нее не работал с убитым всякой дрянью мозгом. Я ей пообещал черный сахар. После такого она была готова на что угодно после этого.

– Например, стать твоим домашним животным, - сказал я.

– Знаешь, что бы было с ней там? Или ты в столице нигде кроме центрального кольца не бывал? – Спросил Кирсновский, подтягивая обратно рукав.

По-своему он был прав. Спорить о таких вещах у меня желания не было. Если никто не хватился из жандармерии из-за пропажи человека, то куда уж мне. В конце концов это будет на совести этого творца.

– Как знаешь.

– Хоть в этом захолустном Боратовске посмотришь на настоящую жизнь. – Со вздохом сказал парень.

– Насмотреться не могу, - буркнул.

Маячивший перед ее лицом рыжий локон она ловким движением заправила за ухо. Я заглянул в лицо девушке. На меня и мой пронзительный взгляд она никак не отреагировала.

– Ох, допрыгаешься, Кирсновский, - покосился я на парня.

– Да ладно тебе. Опять ворчать начинаешь, Костя, как дед старый. Кстати, ты зря говорил, что это неудачный эксперимент. Рыжая на втором месте по успешности моих созданий.