Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться

Кувшин. Высокий кувшин с узким горлом, который взвыл так, что я подпрыгнул.

– Твоя «Сеть», моя «Стрела», – сказал я.

Заклинание разнесло кувшин на осколки, второе подхватило их в воздухе, не давая черепкам рухнуть на съежившийся рыжий комочек.

– Вот тебе и демон, – выдохнул я, поднимая с пола котенка.

Малявка забрался на чердак, провалился в кувшин и не смог выбраться. А тут еще и гроза. Настрадался, бедняга. Кувшин и почти пустой чердак исказили звук, превратив котеночий плач в жуткий вой.

– Дай сюда. – Габи выхватила у меня котенка. Прижала к себе, гладя по голове. – Испугался, маленький? Все, нечего больше бояться. Пойдем, я тебе молочка налью.

Не удержавшись, я притянул ее к себе – и она не стала сопротивляться. Ткнулся носом в волосы, обнимая.

Всем сердцем, всей душой своей я стремился к ней – но не мог ничего обещать. Однако и отпустить не мог.

Рыжий котенок довольно урчал.

Глава 39

Габи

Рыжик потянулся, выгнул спинку и выпустил крошечные коготки. Зевнул во весь маленький рот. Я улыбнулась и взяла пушистика на руки. За несколько дней котенок окреп и проявил норов: спать предпочитал у меня в ногах, а когда я выходила из дома, бежал впереди, задрав хвост-морковку, и сипло мявкал на каждого встречного. Боевой кот!

Я твердо решила, что после практики заберу его с собой. Попрошу Леона отвезти документы в Академию, а сама рвану к тетке – проверю Дженну, подарю ей Рыжика. Пусть защищает сестренку, как защищает меня.

Вот только сначала надо дождаться окончания практики. Хорошо бы обошлось без происшествий. Меньше месяца осталось продержаться. Пусть со странностями в Кранивилье разбираются опытные маги, а не студенты-недоучки.

Леон рассказал о поездке к капитану, показал сигнальный артефакт.

– Надеюсь, что не пригодится, – прошептала я.

– Не пригодится, – уверил меня Леон, но во взгляде читалось не сказанное вслух: «Тоже этого боюсь!»

Ротондо отправил рапорт по инстанциям – это могло растянуться на месяцы. Но стояла же Кранивилья столетьями, и как-то обошлось без серьезных бед! Какие-то месяцы ничего не решат, правда? Почему же так тревожно на душе?

– Мы уедем, а они останутся без защиты, – не выдержала я.

Леон потянулся было, чтобы убрать локон, упавший мне на глаза, но опомнился и убрал руку.

После того, как мы спасли Рыжика, Леон обнял меня на чердаке, а я, вместо того чтобы оттолкнуть, прильнула к его груди, слушая, как неровно и быстро бьется его сердце. Леон замер, взял мое лицо в ладони, и нескончаемо долгие мгновения мы смотрели друг другу в глаза, борясь с притяжением. Если он меня поцелует – я сдамся. Больше не могу сопротивляться этому влечению, и пусть потом пожалею! Леон очень медленно отстранился и сделал шаг назад. «Спасибо, – подумала я. – У меня бы не хватило сил».

С того дня мы стали… друзьями? Очень странное слово, особенно по отношению к Фальконте. Я до сих пор привыкала к этой необычной мысли.

– Ничего не случится, – ответил Леон.

На всякий случай он засунул обе руки в карманы: видно, мой выбившийся локон так и манил его коснуться. Я заправила его за ухо.

– Я написал деду, – коротко признался Леон.

Он едва заметно поморщился. Ох уж эти Фальконте. Каждому хочется доказать, что он сам по себе чего-то да стоит. Леону не так уж просто было обратиться за помощью к всемогущему маршалу, но как же хорошо, что на первое место он поставил не свою гордыню, а человеческие жизни.

– Так что теперь? – спросила я. – Просто ждем?

Леон пожал плечами:

– Ответа я пока не получил, поэтому какие еще варианты?

Да, особого выбора не было, кроме как продолжить наблюдать и в случае чего включить сигналку. Со старостой разговаривать бесполезно, легче, наверное, змеептицу убедить не воровать кур, чем уверить мастро Фаббри в том, что в деревне опасно.

У меня пропали всякие сомнения в твердолобости старосты, когда я рассказала ему, что мы с Леоном уничтожили в лесу нечисть.

– Вероятнее всего, ваш Маттео, пропавший в прошлом месяце, тоже стал ее жертвой.

Староста скорбно покачал головой и поцокал языком.

– Лучше бы всем жителям эвакуироваться хотя бы в Вальтремо… – воодушевилась я, но рано обрадовалась.

Мастро Фаббри нахмурился и оборвал меня на полуслове:

– Маттео не надо было соваться в худое место, все знали, что там неспокойно. Жаль, конечно, парня, но никто не станет из-за этого оставлять дома, которые от предков достались! Вам спасибо, что от заразы избавили, в рапорте для капитана все напишу честь по чести, а прочее – не ваша забота.

Упрямый! Упрямый старый…! Я сжала зубы, лишь бы не высказать вслух все, что я о нем думаю.

Так что теперь мы с Леоном места себе не находили из-за вынужденного безделья.

Рыжик перевернулся на спинку и начал играть лапками с кончиком моей косы. Я рассмеялась, ухватила котенка поперек мягкого пузика и поцеловала в розовый нос.

– Может, все еще и обойдется, да, малыш?

И, как это обычно бывает, стоит лишь на минутку расслабиться и порадоваться, жизнь напомнит, что она штука суровая и непредсказуемая.

Издалека донеслись отчаянные женские вопли, повторяющие одно и то же: «О боги, нет! Помогите! Помогите кто-нибудь!»

Я быстро поставила котенка на пол и ринулась к выходу. Рыжик рассерженно мяукнул – мол, куда без него – и припустил следом. Но я не оборачивалась: не до того. Случилось что-то плохое!

С холма я увидела, как к дому семьи Грассо сбегаются люди. Грохнула дверь, и на крыльцо дома бабки Салы выскочил Леон, на ходу натягивая рубашку.

Мастро Грассо растянулся на земле, вокруг него столпились люди, но пока я не понимала, что произошло. На месте разберусь!

Я с трудом протолкалась сквозь людей, окруживших хозяина дома кольцом. По причитаниям и тяжелым вздохам разобрать что-то было решительно невозможно.

– Пропустите! Расступитесь! – твердила я на ходу, но никто не торопился уступать дорогу, пока не раздался голос Арабеллы:

– Дайте же ей пройти!

Велия Грассо держала на коленях голову мужа и уже не кричала во весь голос, лишь бормотала под нос слова молитвы, перемежающиеся жалобами:

– Говорила же тебе – не лезь на крышу! И браться было не нужно, раз не умеешь! Что же теперь…