Магически и не только… одаренная семерка и их декан

Вот только, чтобы задавать хоть сколько-нибудь разумные вопросы, желательно и самой быть в более или менее вменяемом состоянии.

А посему, собрав в кулак жалкие остатки своей силы воли, Кэссиди, хотя и с огромным трудом, но всё же смогла выдавить из пересохшего горла: — Фарум картрум пентрим ванум ибоканум индиффератум!

Едва только последний звук слетел с её губ, как громадный кусок льда, лежавший невыносимой тяжестью на её груди, тут же значительно уменьшился в размерах.

Ей всё ещё было тяжело дышать, её по-прежнему трясло и от леденящего душу холода и от беспрерывных, надрывных рыданий, но вот уже где-то на границе её сознания вдруг забрезжила первая хрупкая мысль-недоумение:

«А по какому собственно поводу истерика?»

А за ней и вторая: «А что собственно такого страшного происходит?»

А вслед за ней и третья: «Так вроде никто же ещё не умер? Чего плакать-то раньше времени?»

Ответов на эти вопросы не было, однако и иррациональный страх тоже не отступал.

Кэссиди изо всех сил пыталась вырваться из трясины безотчетного ужаса и сопутствующей ему неконтролируемой нервной дрожи, и, тем не менее, снова и снова терпела неудачу. Снова и снова вспышки прояснения сознания сменялись провалами в черную бездну неконтролируемой паники, в которой почти на пороге слышимости звенело, словно лопнувшая струна, нечто пугающе-жуткое и неумолимо-беспощадное.

— Фарум картрум пентрим ванум ибоканум индиффератум! — снова повторила девушка и сумела, наконец, вздохнуть полной грудью, испытывая при этом то благословенное чувство, которое обычно ощущают люди — долго, напряженно и со страхом ожидавшие чего-то, и в результате узнавшие, что всё разрешилось самым благоприятным для них образом.

Правда, в отличие, от этих людей эйфория Кэссиди очень быстро прошла.

Как только она увидела, сколь неистово её рыдающая подруга мнёт в руках её новое платье, так сразу и прошла.

Когда же она увидела, что у той ещё и тушь потекла и представила, что будет с этим ёё платьем, если Лора вдруг решит вытереть слёзы… (и хорошо, если только слёзы, но у подруги же ещё и нос имеется, которым она вон как шмыгает!) так у неё и вовсе сердце чуть не остановилось.

Не то, чтобы сердце Кэссиди совсем уж вдруг превратилось в камень, просто теперь она понимала, что новое платье от Шанель и новый носовой платочек — это две о-ооочень большие разницы.

И посему она на скорости метеора[1] мотнулась к комоду, извлекла из него бумажные полотенца, после чего всё на той же скорости подскочила к рыдающей подруге и, уверенным движением отобрав у неё платье, всунула ей в руки рулон полотенец.

И тут выяснилось, что баньши, когда у них отнимают любимую игрушку, ведут себя не как маленькие дети (которые начинают плакать ещё горше), а наоборот…

[1] Скорость метеора — в зависимости от размеров и веса метеорного тела, его скорость может меняться от 11 до 72 км в секунду.

Глава 30

В ту же секунду перестав рыдать, Лорел подняла на подругу заплаканные глаза.

— Кэ-э-эс?! — растерянно выдохнула она охрипшим голосом.

— О-оо, нет! — прошептала Кэссиди. — Только не это! Лора, пожалуйста, скажи мне, что ты всё помнишь? Ну или хотя бы хоть что-нибудь?

— Ч-ччто?.. — блондинка автоматически смахнула слёзы с правой щеки, и оторопело уставилась на руку. — Слё-оозы… — задумчиво проговорила она сиплым голосом и пожаловалась: — И голова, словно соломой набита. И горло саднит. И голос сорвала… В общем, всё как всегда! — тяжело вздохнула она. — Прости, если напугала тебя своим приступом баньшизма, — извинилась она. — Но я их, к сожалению, не контролирую.

— Да-да, прощаю, прощаю, — часто закивав головой, подобно китайскому болванчику, скороговоркой выпалила Кэссиди. — Лора, что ты видела? Ты помнишь, хоть что-то? — одновременно обеспокоенно и с надеждой спросила она.

— Угу, — кивнула блондинка. — Что-то я точно помню! И где-то я это видела… — медленно проговорила она, крутя головой и шаря глазами по комнате. — О! Я помню вот это платье! — указала она на сиреневое платье.

— Платье. Точно. Платье. — Вдруг озарило Кэссиди. — Вот держи. Ну что? — вопросительно посмотрела она на подругу. — Что-то чувствуешь?

— Если тебе интересно настоящий ли это шелк? Так можешь не беспокоиться, шелк самый настоящий! — иронически ответила Лорел.

— Шелк? И это всё, что ты можешь сказать мне об этом платье? И больше ничего? — не уловив иронии, совершенно серьезно уточнила Кэссиди, все больше осознавая, насколько странно она себя чувствует.

С одной стороны, Кэссиди точно знала, что они с подругой скоро умрут. Не боялась, а именно знала. Не сомневаясь в этом ни секунды, поскольку в том состоянии ума, в котором она прибывала, не было места и надежде, в том числе. С другой же стороны, она была совершенно спокойна и если и пыталась предотвратить пророчество баньши, то не потому, что хотела жить сама, или хотела чтобы жила её подруга, а просто, потому что это была наиболее рациональная линия поведения.

— Кэс, не ходи вокруг да около! Просто расскажи мне, что я тебе наговорила, точнее, навопила в своём приступе баньшизма? — предложила между тем Лорел.

— Сначала ты твердила: «Они все умрут!», а потом увидела меня и добавила: «И ты тоже умрешь! И я умру», — отчиталась Кэссиди, стараясь звучать не как робот, а как нормальный человек.

Нет, она не боялась, что Лора о ней что-то не то подумает. На мнение подруги сейчас ей было глубоко и искренне плевать. Просто у неё не было желания что-то кому-то дополнительно объяснять. По крайней мере, до тех пор, пока в этом не возникнет острой необходимости.

— Что прямо так дословно и сказала? — уточнила Лора, нахмурившись.

— Дословно, — подтвердила Кэссиди, вспомнив при этом, что предсказания баньши, если ничего не предпринять, сбываются в ста процентах случаев.

И в очередной раз мысленно удивилась, что её совершенно не беспокоит практическая неотвратимость скорой смерти. Нет, само собой, она сделает всё возможное, чтобы избежать смерти, но если такова уж ее судьба, то такова уж её судьба…

— Дерьмо-ово, — грустно вздохнув, протянула блондинка.

— Дерьмово, — согласилась Кэссиди и, подражая подруге, тоже вздохнула, дабы изобразить сочувствие. Потом вспомнила, что они с блондинкой в одинаковом положении, а значит, надо не вздыхать, а думать, что делать.

— Может, попробуешь, еще раз с платьем? — предложила она подруге.

— Далось тебе это платье! — криво усмехнувшись, фыркнула Лорел.

— Это тебе оно далось! — старательно подражая тону подруги, парировала Кэссиди. — Ты бы видела себя с ним, сидела тут рыдала навзрыд и убаюкивала его как дитя! — она продемонстрировала, как именно подруга прижимала к себе её платье.

— По крайней мере, у меня есть оправдание, я была не в себе! — засмеялась Лорел. — А у тебя какое оправдание?