Магия белых ночей (сборник)

– Когда это я… – Мезенцев нахмурился, а потом изумлённо взглянул на меня. – Так вот оно что! Вы тогда видели?!

– Да. И не имею никакого желания дальше продолжать этот разговор!

Но меня не послушали.

– Вот я дурак, всё голову ломал!

– Жаль не сломали.

В ответ Мезенцев лишь счастливо рассмеялся, заставив меня заскрежетать зубами.

– Мы после поговорим, во дворце, – пообещал он.

Дом княгини – жёлтый с белым рустом и огромными арочными окнами второго этажа – знали все. Мы вошли в просторный вестибюль и остановились у лестницы, ступени которой вели к камину с огромным полуциркульным зеркалом. Дальше лестница, как и положено, раздваивалась. Лакей, которому мы сказали доложить, появился по правую сторону.

– Княгиня вас примет! – торжественно произнёс он.

– Ещё бы не приняла, – еле слышно прошептал Мезенцев. – Я ж рекомендательно письмо Александра Христофоровича показал, а люди его сейчас за домом следят.

Я только хмыкнула, прекрасно понимая, что имя графа Бенкендорфа открывает любые двери.

Княгиня принимала нас в гостиной, голубые стены которой были украшены белой лепниной. Сама хозяйка сидела в кресле у камина. Немолодая, надменная женщина с чепцом на седых кудрях и растительностью на лице, Голицына давно получила прозвище «усатая княгиня». Она щурилась, пытаясь всмотреться в наши лица, – поговаривали, что зрение начало её подводить. Я присела в реверансе, а Мезенцев почтительно поклонился.

– Итак, капитан, – начала княгиня скрипучим голосом. – Вы тоже хотите узнать секрет трёх карт, кой достался мне от графа Сен-Жермена?

– Благодарю, Наталья Петровна, но я по делам казённым, да и в карты не игрок…

– Тогда вам должно везти в любви, – хмыкнула Голицына, устремляя на меня взгляд. Я поёжилась: блеклые глаза, казалось, прожигали насквозь. – Да, определённо повезёт… И проклятие хорошее, правильное проклятие… Так с чем пожаловали?

Присесть нам не предложили, а мы сами не осмелились.

– Аглая Юрьевна Симаходская вам знакома? – поинтересовался Мезенцев.

– Глаша? Да, она была моей компаньонкой.

– Была?

– Была. Тоже всё хотела секрет карт выведать, да талисман на удачу получить, – княгиня усмехнулась, усы на её лице вздрогнули. – Только опоздали вы. Она давеча сбежала.

– Как сбежала?

– Да как обычно сбегают: узнала я, что она выезд мой брала, побранила да в свою комнату отправила. По утру Глаша к завтраку не вышла. Хватились, а комната пуста.

– А искать не стали? – спросила я.

Голицына фыркнула:

– К чему мне это? Уж на её место всяк быстро найду!

– Да, конечно… Не смеем более задерживать, – Мезенцев поклонился и подхватил меня под руку.

– Скажите императрице, пусть лично благословит вас, тогда и брак счастливый будет! – прокаркала нам вслед княгиня. – И да, Глашу на Сенной поищите! У нее там тётка комнату снимала. Лукерья Тихонова. Родная кровь…

Мы с Алексеем переглянулись и поспешили покинуть дом усатой княгини.

– На Сенной, значит… – протянул капитан, подзывая одного из жандармов, круживших у дома. – Плохо.

– Отчего же? – поинтересовалась я.

– Оттого, Варенька, что тебя я туда точно брать не буду! Ещё не хватало тебя по притонам да кабакам водить!

– Ну, во-первых, Алексей Фёдорович, я вам тыкать не разрешала, – заметила я. – А во-вторых, я, как и вы, при исполнении приказа государевого. Так что хватит миндальничать!

Я топнула ногой. Послышался хруст. Каблук, попавший между двумя булыжниками, обломился.

– Ну вот, опять невезение!

Я не успела сообразить, что делать, как меня подхватили на руки.

– Отпустите немедленно! – возмущённо потребовала я у Мезенцева, но он только крепче прижал меня к себе, неся в сторону кареты.

– Вот видишь, Варенька, даже обувь против тебя, – заметил он, бережно усаживая меня на сиденье.

– Это не обувь, а проклятие! – возразила я, пытаясь приладить каблук магией. – Вот. Часа два продержится. Так что – едем на Сенную!

– Варя…

– Не то императрице пожалуюсь! – пригрозила я.

– Что я тебя в бордель не пускал?

– И это тоже. А вообще, давайте в Зимний, я провожатых попрошу и сама на Сенную поеду!

– Да в кого ж ты такая упрямая! – вздохнул Мезенцев. – Ладно, поехали вместе. Только слушаться беспрекословно, иначе оба сгинем!

Я только закивала и на всякий случай навесила на пальцы пару заклинаний. Алексей заметил это, но ничего не сказал. Он вообще как-то весь подобрался, а взгляд стал жёстким.

– От меня ни на шаг! – предупредил он, когда мы вышли из кареты. Предупреждение было лишним. Глядя по сторонам, я и сама жалась ближе к капитану.

Даже церковь, вокруг которой были раскинуты торговые ряды – дощатые мостки, на которых всё лежало кучей, – казалась зловещей. Едкие запахи табака, немытых тел и тухлых овощей заставляли морщиться. Из одного из зданий, окружавших площадь, то и дело доносились женские визги. По всей видимости, это был бордель.

Нас провожали хмурыми взглядами, но никто не решился заговорить. Лукерьи Тихоновой по адресу, выведанному одним из жандармов, на месте не оказалось. Более того, её дня три никто не видел. Комната стояла закрытая, и из неё доносился странный запах.

– Ломайте двери, – приказал Мезенцев. Старые рассохшиеся створки поддались с первого раза. Жандармы влетели в комнату и сразу же выскочили оттуда.

– Ваш благородие, там это… – сдавленно произнёс один, в то время как его товарищ, расталкивая зевак, бросился в парадную, где, судя по звукам, опорожнил желудок.

– Жди здесь, – Мезенцев заглянул в комнату, поморщился и вышел. – Померла Лукерья.

– Как? – я подалась вперёд.

– Да так, – он перекрестился. – Вены вскрыты…

Народ вокруг заохал.

– Сама? – только и спросила я.

– А Бог знает!

– Ясно, – я отступила.

Алексей отдал распоряжение никого в комнату не пускать, о смерти сообщить в Особую канцелярию и, схватив меня за руку, вышел прочь.

– У меня кольцо полыхнуло, – сообщил он.

– Магия?

– Угу, – капитан вздохнул. – Но следов нет. Что теперь делать, ума не приложу…

– А что, если… – я на минуту задумалась. – Есть одно заклинание-поисковик… Мы обычно с его помощью вещи свои находили. – Аглая-то не вещь.