Магнолия Паркс

Я качаю головой, немного устав от всех этих вопросов.

Она что, чертовый Пирс Морган²²?

— Почему?

Чёрт возьми, я закатываю глаза.

— Пообещал кое-кому.

Это все, что я скажу.

— Кому? — фыркает она. — Своей мамочке?

Теперь я разозлился.

— Нет, просто девушке, которую люблю.

Этот ответ ошарашивает её именно так, как я и хотел.

— Девушке, которую ты любишь? — переспрашивает она.

— Ага, — киваю я, снова теряя интерес, — иди нюхай свою дорожку. Я буду здесь, когда ты вернешься.

Я достаю телефон, проверяю сообщения, не написала ли мне Паркс. Нет, не написала. Проверяю, есть ли у меня связь. Есть. Чёрт.

Захожу в Инстаграм, вдруг Паркс решила написать там, ответить на историю или типа такого.

Отношения сейчас такие сложные из-за всех этих способов общения. Хотя какие там отношения. Мы не встречаемся. Она встречается с другим. «Встречается».

Примерно сорок секунд пытаюсь сообразить, действительно у Паркс и Тома Ингленда роман, как вдруг замечаю, что мой инстаграм взрывается от комментариев, а количество сообщений зашкаливает...

В целом это не редкость, но возникает предчувствие, что меня точно забросали дерьмом.

Открываю своё последнее фото и вижу, что сотни людей комментируют его этим чертовым эмодзи с крысой и пишут всякое вроде «Не могу в это поверить», «Ты не заслуживаешь её», несколько «Идиот, умри». Я в замешательстве, поэтому делаю то, что никогда не следует делать: гуглю себя.

И тогда я вижу:

Близкий источник сообщает, что настоящая причина самого запутанного и затяжного публичного разрыва в истории — Би Джей Баллентайн изменил Магнолии Паркс.

Блять. Кажется, меня сейчас стошнит. Чувствую головокружение. Мгновенно теряю ясность.

— Все в порядке? — спрашивает бармен.

Я киваю. На самом деле, не в порядке. Сейчас потеряю сознание.

— Что случилось? — неожиданно появляется Джо, нахмурив брови. — Ты что-то употреблял?

Я едва-едва качаю головой и подаю ему телефон.

— Блять, — он моргает, глаза расширяются. — Там написано с кем?

Отрицательно качаю головой. Очередная волна тошноты поражает меня.

Джона наклоняется через бар, хватает бутылку текилы и передает мне. Я делаю несколько больших глотков. Причудливое чутье: будто я погружаюсь под воду во сне. Как ни странно, я чувствовал это как раз в ту ночь, когда изменил ей, когда все это происходило... медленно делал то, чего не хотел делать, но должен был, и чувствовалось все так, будто голова моя была над водой, а остальное тело — в воде, и я плыл против течения, когда это делал. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение — течение целой вселенной предостерегало меня, и все равно я это совершил. А теперь не только она, а все знают, что я не только потерял девушку, которую (нам всем известно) я люблю, а что наше расставание — моя вина.

Я направляюсь в кабинет Джо. Открываю дверь. С Кристиана слезает какая-то девушка, сидевшая на диване. Через несколько секунд мои глаза привыкают к свету.

Дэйзи Хэйтс. Думаю, то свидание, на которое он когда-то ее пригласил, прошло успешно.

Она чертовски привлекательная. Очень опасная. Не та девушка, с которой стоит связываться. Ее брат опаснее, чем братья Хэммес.

Губы Дэйзи накрашены, а помада размазана.

— С ним все в порядке? — спрашивает она и смотрит на меня, склонив голову.

Я сажусь. Сделав ещё один глоток. Дэйзи подходит ближе, прищуривается, глядя на меня. Студентка медфака, второй курс.

Что мой пульс может ей сказать, чего я сам не знаю? Моё сердце давно не в груди, оно где-то в Холланд-парке, и что оно попало в объятия самого привлекательного холостяка Англии?

— Всё выплыло наружу, — Джона переглядывается с Кристианом.

— Что именно? — спрашивает Кристиан мрачно.

Полагаю, у меня теперь немало скелетов в шкафу. Может быть, речь идёт о любом из них.

Джо кивает на меня, как будто я не вижу.

— О нем. Об измене.

— Ты изменил Магнолии? — Дэйзи моргает, широко открыв глаза, проверяя мой пульс. — Сто пятьдесят ударов в минуту, — говорит она, а потом добавляет: — У него бывают панические атаки? — Джона не отвечает.

— Чёрт! — вздыхает Кристиан, садясь рядом со мной. — Кто слил информацию? — спрашивает он у Джоны, который качает головой.

— Ну, — Кристиан смотрит то на меня, то на Джону, — а кто знает?

— Только мы, — Джо пожимает плечами. — Наша группа.

— Ни один бы из нас этого не сделал, — говорит Кристиан, пересчитывая по пальцам: — Ген — нет, Перри — нет, Пэйли — ни за что.

— Почему? — спрашивает Джона, видимо, слишком быстро.

— Потому что она до смерти боится переходить дорогу Магнолии.

— Бриджит тоже бы ничего не рассказала, — говорю им.

— Таура знает? — спрашивает Джона.

Я качаю головой.

Дэйзи смотрит на мои зрачки, затем встаёт и кладет руки по бокам. Оборачивается к Кристиану.

— Пожалуй, это она.

— Что? — я моргаю.

— Пожалуй, это она, — повторяет так, будто не запустила снаряд в самый центр моей жизни. — Ты в последнее время не злил ее?

— Не злил ли он ее? — весело смеется Джона, а потом останавливается. — Не вовремя, извини.

Я морщусь.

— Может быть, но она бы не сделала этого...

— Сделала бы, — Кристиан кивает, обдумав все.

Я хмурюсь на него, когда он это говорит. Непреднамеренно, просто Кристиан говорит так, будто знает ее так же хорошо, как и я. Все это дерьмо, которое было между ними, и гнев, который я чувствую, охватывает меня и, как последний аккорд на пианино, я осознаю: я искалечил ее первый.

— Да брось, — Джона закатывает глаза. — Она бы не стала.

Я потираю лицо, вспоминая её глаза той ночью, когда она меня увидела. Тяжёлые, налитые слезами, с болью, которую я не смогу достать.

— А вдруг стала? — я испуганно смотрю на Джону.

Джо хватает текилу и делает большой глоток.

— Тогда очень дерьмово.

18. МАГНОЛИЯ

Я беру такси и направляюсь на встречу с Томом.

Он ждет возле Cartier на Нью-Бонд-стрит.