Magnum Opus

– Вы же знаете, что повреждается и отходит только верхний слой кожи. Ростковый слой сохраняется. Кожный покров вполне может восстановиться.

– Я также знаю, что помимо кожи страдают и внутренние органы. А тело представляет собой одну сплошную раневую поверхность, что является удобными «воротами» для инфекции.

Я молчал. А что на это скажешь? Она, безусловно, права. А ещё умна. И тут она меня огорошила следующей

фразой.

– Я очень виновата перед Инной.

В недоумении разглядывая её, я ждал продолжения.

– Нельзя лечить «своих». Миллион раз нам об этом твердили. И профессора в институте, и кураторы в ординатуре. Кому угодно отдай пациента – коллеге, преподавателю – только сам не берись! Ничего хорошего из этого никогда не получится!

– Но вы же сделали всё правильно. Ошибки в ваших действиях нет никакой – я читал историю болезни. Это непредсказуемое осложнение.

– Дело не в этом, – она грустно улыбнулась. – Просто в какой-то момент своей карьеры я возомнила себя Богом. Сочла, что уже достаточно проработала, что мне всё по плечу. А нельзя лечить «своих», Коля, понимаете, нельзя! – она покачала головой, и её глаза опять наполнились слезами.

У меня было такое ощущение, что душу мне драли когтями десяток ополоумевших кошек. Никогда не думал, что могу так проникнуться сочувствием к человеку, к пациенту, да и к ситуации в целом.

– Идите домой, Николай…

Она с усилием поднялась с лавочки, мне показалось, что даже немного пошатнулась, и пошла в сторону автомобильной стоянки. А я ещё сидел на улице какое-то время и думал о том, как мала и ничтожна человеческая жизнь, и о том, что далеко не всё в наших руках.

– Слушай, если бы тебе надо было найти человека, то с чего бы ты начал?

Роман оторвался от заполнения истории болезни и с любопытством посмотрел на меня. Я терпеливо ждал ответа, потому что от своей идеи найти пианистку так и не отказался. Вчера чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных впечатлений дня, я уселся дома за компьютер и принялся штудировать все известные музыкальные порталы. Мне важно было выяснить, что за произведение играла та девушка. Мотив я запомнил очень хорошо, пожалуй, смог бы наиграть. Но ничего похожего в сети не обнаружилось.

Мелодия настойчиво звучала в голове, и я был несколько растерян, поэтому не нашел ничего лучше, чем спросить совета у друга.

– Что за человек? – не сразу въехал Нестеров. Дежурство у Романа выдалось тяжелым. Как я понял из его доклада на пятиминутке, определенное время пришлось провести в реанимации с нашей вчерашней пациенткой.

– Женщина, – пояснил я.

– О-па! – ожил приятель. – Что за женщина? Имя есть?

– Не знаю. То есть, конечно, есть, – спохватился я. – Просто спросить не успел.

– Ладно. Где работает, чем занимается? Какого возраста? – продолжал сыпать вопросами друг.

– Где работает, чем занимается – не знаю. Возраст от 25 до 35… Наверное.

– В смысле, наверное?

– Я лица её не видел.

Роман расхохотался:

– А чем же она тебя привлекла тогда, если не лицом? Фигурой? Попой? Грудью?

– Она играла на рояле. Она пианистка, – пробормотал я, вспоминая красивые, изящные кисти, летающие по клавишам.

– Оставил бы ты эти мечты. Вот наша Дарья, медсестра, давно на тебя влюбленными глазами смотрит. Думаю, она готова быть для тебя хоть кем. И пианисткой, и арфисткой,

и, думаю, даже флейтисткой…

Я посмотрел на приятеля тяжелым взглядом, и Роман посерьёзнел, поняв, что шутка не уместна.

– И что, так здорово играла? – сочувственно проговорил друг.

– Она играла гениально.

– О, брааат… Знаешь что? Напиши в интернет, на какой-нибудь городской портал или в группу нашего города в соцсети. Так, мол, и так. Ищу девушку, которая играла на рояле… Кстати, где она играла?

– Да мы с Димкой в торговом центре смартфон ему покупали, там и услышал.

– Ого! Смартфон? Большой пацан уже. До таких игрушек дорос! Как Ольга на такой подарочек отреагировала?

– Не спрашивай. Это отдельная история, – отмахнулся я с досадой.

– Поди, опять скандал устроила? «Разбалуешь ребенка!!!..» – Нестеров очень похоже изобразил мою бывшую супругу.

– Ну её нафиг… А за идею с интернетом и соцсетью – спасибо.

И я тут же уселся за компьютер, чтобы по горячим следам написать объявление.

Валерия

Ближе к обеду я немного разгребла дела. Прооперировала двух плановых пациенток, оформила истории болезни и выписки, сделала перевязки. Хотела хлебнуть кофе и сходить к Инне. На посту весело щебетала стайка медсестричек. Моего приближения не заметили. Бездельницы.

– Девочки!

Сотрудницы вздрогнули и постарались принять серьёзный вид. Одна из медсестёр поспешно убрала в карман смартфон.

– Заняться нечем?

– Валерия Павловна. Да мы просто объявление одно нашли в интернете интересное… Такое романтичное… А вы зарегистрированы «В контакте»?

– Рита, у тебя Скворцова в пятой палате «капается». Ты помнишь?

– Ой, девочки! – всплеснула руками та. – Всё, я побежала!

Я покачала головой, посмотрела на время, через пятнадцать минут должен был подойти Женя, и направилась в реанимацию. В состоянии Инны изменений не было. «Стабильно тяжёлое» – значилось в дневнике наблюдения. Подруга была подключена к аппарату ИВЛ, находилась под седацией. Перевязка предстояла завтра. Я смотрела сквозь стекло на покрытое бинтами тело столь дорогого мне человека и поверить не могла, что с Инной это произошло.

Она была очень счастлива последние недели. Женя сделал ей предложение, и вовсю шла подготовка к свадьбе. Инна хвасталась, как будущий муж ласков и нежен с ней, предупреждает любое её желание. Я близко Женю не знала, но очень хотела верить, что у Инны с ним всё сложится.

От тревожных дум меня оторвал телефонный звонок.

– Реанимация, – ответила дежурная медсестра и выслушала сообщение на том конце провода. – К Филимоновой? – она подняла глаза на меня. Я кивнула. – Пусть проходит.