Макушка лета

— Скрывать ничего не надо. Призовут к ответу — буду отвечать. Второе: не пил с ними. Я трезв.

— Тогда чем вы объясните безрассудство?

— Импульсивностью. Отчаянием. Тем, что я, как и всякий человек, не только разумное существо, но и бессознательное, эмоциональное, рефлекторное.

— Нелепо слышать от интеллигента.

— Простите, шеф, почему вы, тоже интеллигент, молчали, когда готовился безрассудный слом литейной установки? И почему не выразили своего отношения?..

— Все совершалось под эгидой главного инженера. Он осуществляет техническую политику.

— Политику делать паралитика. Булейко в бреду и то правильно заклеймил эту политику.

— Грубо. Без учета всех сложностей проблемы и нюансов. После техникума работал в конструкторском бюро. Посылают старшего конструктора и меня на аглофабрику, дабы вникли во все стадии производства агломерата и подготовили соображения, где что автоматизировать и и механизировать. Посылая, рекомендовали не говорить о цели нашей работы. Мы недоумевать. Через полмесяца в помещении рудодробилки грохнулась около нас глыба железняка весом этак в центнер. И мы поняли, что нам надо убираться. Для начала попугали. Не уберемся — прямо на нас железнячок сбросят.

— Было лет двадцать тому назад?

— Проблема существует.

— Я не отрицаю. Более того, она раскустилась и широко распустила корневую систему. Следовательно, ею надо заниматься. Думаете: устранивши установку, вы нейтрализовали противоречие?

— Вы нападаете на меня, чтобы я устрашился и предал забвению прыжки. Неблагородно, Марат Денисович.

Кабинет следователя.

Перетятькин, держа темные очки за оглобельки, рассматривает свое отражение в одном из стекол.

Следователь поднимается из-за стола, встает за спиной Перетятькина.

— Теперь, благодаря вашей тени, меня видно в обоих стеклах.

— Придуриваетесь, Перетятькин. Не пришлось бы горько каяться.

— Я невинный, потому не могу относиться к допросу серьезно.

— По фактам вы не невинны. Ваше действие, поскольку вы не объясняете мотива, по какому вопросу хотели обратиться к главному инженеру, можно оценивать как попытку нападения на должностное лицо, в лучшем случае — как хулиганство.

— Повторяю: по какому вопросу — объясню только товарищу Мезенцеву.

— Сейчас наберу квартиру Мезенцева и, пожалуйста, объясняйтесь.

— Телефон исключается. Отвезите к нему, оставьте с глазу на глаз.

— Навряд ли Игнатий Мануйлович согласится.

— Скажите ему: касаемо работы.

— Работа — дело государственное. И я стою на страже интересов государства.

— С глазу на глаз.

Следователь мрачно смотрит на Перетятькина, выходит из кабинета.

Коридор упирается в толстую от обивки дверь. На двери табличка: «Начальник райотдела».

Через приемную, в которой печатает на машинке парень в льняном летнем костюме, следователь проходит в кабинет начальника милиции майора Терских.

Терских говорит по телефону. Сияет лицом. В минуту, когда следователь встает у окна, чтобы подождать, Терских с успокоительной интонацией просит своего собеседника:

— Повтори название коньяка.

Спальня в квартире Мезенцева. По диагонали на сдвоенных кроватях лежит на спине Игнатий Мануйлович Мезенцев. Он видит себя в трельяже.

— Коньяк называется «Камю», — вкусно произносит Мезенцев в белую трубку. — Был писатель Камю, лауреат Нобелевской премии. Но он не имеет отношения к коньячной фирме.

Т е р с к и х. Произведения Камю превосходные! Если и коньяк таков, непременно подъеду.

М е з е н ц е в. Кроме тебя, подскочит Щекочихин.

Т е р с к и х (угрюмовато).Директор универмага?

М е з е н ц е в. Первый секретарь. Давно пора, шериф, знать моих приятелей.

Т е р с к и х. Знаю, господин технократ. Служба обязывает быть начеку.

Рядом с Мезенцевым лежит синтетический медведь. Мезенцев берет медведя за ухо, наклоняет к телефонной трубке.

Раздается звук, напоминающий нечто среднее между блеянием и рычанием.

Т е р с к и х. Чего твой медведь кочевряжится?

М е з е н ц е в. Мишка недоволен, что ты охраняешь себя от дружбы с торговыми работниками. Закон преступить может любой человек.

Т е р с к и х. Ты не можешь.

М е з е н ц е в. Ты да я, да еще кое-кто — мы не в счет.

Т е р с к и х. Игнатий Мануйлович, погоди.

Зажав микрофон трубки, обращается к следователю:

— Раскололся?

— Требует встречи с Мезенцевым.

Т е р с к и х. Игнатий Мануйлович, поговори с Перетятькиным. Доставят к тебе в коттедж. Безопасность гарантирую.

М е з е н ц е в. В литейном цехе не совсем здоровая атмосфера. Перетятькин, вероятно, подогрелся винными парами и шаляй-валяйством. Отпусти домой.

Т е р с к и х. Дело мутноватое. Прокурор нас не одобрит.

М е з е н ц е в. Отпусти. Давай, шериф, ко мне. Мальчишник — вещь исключительная.

Столовая в особняке Мезенцева. Стол накрыт на три персоны. Сидя в кресле, Терских листает иллюстрированный журнал. Щекочихин идет вдоль горки с посудой. Его привлекает хрустальный ковчег в золотой оправе, чайный сервиз, расписанный под пермский з в е р и н ы й с т и л ь, блюдо, на котором изображены рыцари на конях, с копьями, приготовившиеся к поединку.

Щ е к о ч и х и н. Терских, явно ты на меня ополчишься. Иногда непомерно обидно, что нельзя сразиться на поединке.