Малая. Жизнь после тебя

– - Ты нормально себя чувствуешь? – Он трогает меня за ступню.

Закусив губу, я несколько секунд гипнотизирую стену, и только после этого медленно оборачиваюсь.

– - И что ты так на меня смотришь? – Глаза папы сужаются, тон становится строже.

Подобрав ноги под себя, я сажусь. Во рту сухо, словно я жевала песок, сердце неровно колотится.

– - Скажи правду, пожалуйста. – Каждое слово болезненно отдается в груди. – Деньги, которые все ищут… Они у тебя?

– -

Друзья, прошу прощения за задержку. И спасибо за ожидание

34

– - С чего вдруг такие вопросы?

Я прикрываю глаза и снова их открываю. Голова слегка кружится и по-прежнему мутит.

– - Ответь, пожалуйста. Откуда это все, если у нас совсем нет денег? Ты говорил, что конфисковали все имущество: квартиру, дачу, машины.

Лицо папы остается непроницаемым.

– - Так и есть.

– - Тогда откуда это все? – повторяю я настойчивее.
– - Тот дом действительно принадлежит твоему другу или…? Только не ври мне, пожалуйста. Я не дура.

– - Тот дом я строил для себя много лет. Вернее, для нас.

Я опускаю взгляд себе на руки, осмысливая услышанное. Много лет? То есть еще до тюрьмы? Но откуда взялись деньги на строительство такого масштаба? И почему дом не конфисковали вместе с остальным имуществом?

– - Допустим, его каким-то образом тебе удалось сохранить за собой. А как быть с этим особняком… или дворцом? Даже не знаю, как лучше его назвать.

Челюсть папы раздраженно сжимается. Допрашивать его я себе никогда не позволяла.

– - С чего вдруг взялись такие вопросы? Меня следователь так не пытал, как это делает родная дочь.

Я моргаю.

– - Просто…

– - Что тебе не нравится? – с нажимом продолжает он, безошибочно считав заминку.
– - Ты бы предпочла работать официанткой вместо того, чтобы находится здесь? Или спать с бандитом, который только и мечтает меня закопать?

Кровь с шумом приливает к голове. Папа думает, что все это время у нас с Севером был секс? После всего того, что он сделал? И так просто об этом заявляет?

– - Я не спала с Севером, -- мой голос дрожит от обиды и унижения. – Как ты вообще мог так обо мне думать?

– - Но спала ведь как-то, -- холодно заявляет он. – И этим все испортила.

Мой позвоночник превращается с негнущуюся палку, кулаки сжимаются. Тело пытается защититься от попытки его подчинить.

– - Мы ушли от темы. – Я заставляю себя удерживать взгляд отца. – Многочисленная охрана, элитная недвижимость заграницей, домработницы, перелет бизнес-классом. Каким образом мы все это можем себе позволить?

– - Это я могу себе позволить. А ты лишь пользуешься тем, что я даю.

Боль вспышкой обжигает левую половину груди, но быстро отступает. Все благодаря невидимому защитному кокону, медленно опускающимся на меня сверху. Без него этот разговор мне не вынести. Отец слишком хорош в давлении и манипуляциях.

– - Ты снова пытаешься уйти от темы. Откуда взялись деньги на все это, если ты был объявлен банкротом?

В какой-то момент мне кажется, что он даст мне пощечину – таким гневом горят его глаза. Я никогда даже близко не позволяла себе разговаривать с ним так.

– - Очевидно, что какие-то деньги у меня оставались, -- медленно цедит он.
– - Я не такой идиот, чтобы не суметь отложить что-то на старость.

– - Ты определенно не идиот, папа. Но всю мою жизнь явно считаешь идиоткой меня. Нам всегда на все хватало денег, но мы никогда не жили вот так… -- Сморгнув нестерпимый зуд в глазах, я обвожу рукой стены.
– - Это иной уровень достатка, исчисляющийся сотнями тысяч евро. Выходит, Север был прав, и это украл те деньги. Этот чертов общак, из-за которого на меня объявили охоту.

– - Теперь ему ты веришь больше, чем родному отцу? – В его голосе металлом звенит обвинение.

– - Я верю своим глазам. Долгое время отказывалась видеть. Даже когда ты привез меня в тот дом, я пыталась ни о чем не думать и не задавать лишних вопросов… Отказывалась признавать, что ты мог поступить вот так… Так же как не верила в то, что ты мог провернуть аферу с налогами. Даже когда все в голос утверждали обратное, я не сомневалась в том, что тебя подставил бухгалтер. Которого на деле у тебя никогда не было…

– - На этом закончим этот детский сад, -- грубо перебивает отец.
– - Я не позволю, чтобы дочь, вдруг возомнившая себя умной и взрослой, отчитывала меня как щенка. Ты поняла меня? Все, что я когда-либо делал – всегда было для твоего блага. Заруби себе это на носу. Так что давай-ка отоспись и спускайся вниз с хорошим настроением.

Это он, -- отчаянно стучит в висках. – Это действительно он украл те деньги.

– - Ради тебя я порвала отношения с мамой, -- хриплю я сквозь сжатые зубы. – Вот так слепо я тебя любила. Никогда не ставила твои действия под сомнения. Даже когда они причиняли боль и стоило бы задуматься. Север ведь приходил к тебе в тюрьму, перед тем как отправить видео отцу Родиона, так? Он хотел, чтобы ты вернул деньги в обмен на мою безопасность. Видео никуда не уходит, и я по-прежнему остаюсь под защитой Винокурова. Или Аспида, как вы его называете.
– - И что с того? – небрежно спрашивает отец.

– - А то, что теперь я точно знаю, что общак у тебя. Ты предпочел сбросить меня как балласт, когда твое судно стало тонуть. Единственную дочь, которой якобы всегда желал только добра.

Слезы, которые, казалось бы, прикипели к глазам, наконец, вытекают.

– - Со мной могло случится что угодно. Меня могли изнасиловать, изуродовать, убить… И все по вине твоей алчности.

– - Ничего бы с тобой не случилось. Этот мягкотелый тюфяк бы не допустил.

– - А если бы допустил? Что бы ты делал со всеми этими деньгами? У тебя никого нет. Ни друзей, ни семьи. Ни единого человека, которому ты был бы нужен.

– - Перегибаешь палку, Линда! – Глаза папы грозно вспыхивают. – Лучше остановись, пока не случилось непоправимого.

– - И что ты сделаешь? Скормишь меня акулам? – Я пытаюсь усмехнуться, но мыщцы лица не слушаются, складываясь в жалобную гримасу.

– - Приди в себя!
– Побагровев, отец вскакивает с кровати. – Общение с этим мудаком все мозги тебе засрало!

– - Больше не смей входить ко мне без стука, -- громко чеканю я, глядя как он свирепо дергает дверную ручку. – В стране, куда ты меня притащил, очень жарко, так что я собираюсь ходить голой.