Мальчик, Который Выжил

Я сажусь на землю, примеряю гранатомёт к плечу. Тяжёлый. Даже тяжелее, чем ожидал. Держать надо крепко, иначе отдачей просто вывернет руки. Ноги упираю в дерн, чувствую, как пятки слегка вдавливаются в рыхлый грунт.

— Семён, будешь мя делжать пли стлельбе.

— Да, Вячеслав Светозарович.

Тренога вроде стоит нормально, по высоте подходит, но лучше проверить, не абы как установлена. Встаю, обхожу пушку, внимательно осматриваю крепления, пробую пошатать, чтобы нигде не люфтило. Сгибаю пальцы, прикидываю, насколько тугой спуск. Если дёрнуть одной рукой, при откате ствол может увести вбок — перспектива так себе.

— Кулок нуна удлинить. Пливяжите шнурок, штобы я тянул его двумя руками.

Перехожу к ленте с гранатами, осторожно приподнимаю. Ох, мля… Гранаты тянут вниз так, что если таскать ее, руки отвалятся.

— Слишкам тяжёлая. Убелите лишние. Оставите тока пять-шести штук. Лудше пять. Делайтя!

— Исполняйте, — кивает Юрий Юрьевич экспертам студии, пытаясь выглядеть так, будто всё идёт строго по плану.

Опускаю ленту обратно, отхожу в сторону, скрещиваю руки на груди и наблюдаю, как сотрудники студии возятся с оборудованием. Лёгкий ветерок несёт запах машинного масла, где-то далеко гудит техника.

— Ладня, давайте лазбивать.

Приступаю к разборке. Отсоединяю приёмник ленты, аккуратно вывожу крепления.

Вынимаю ленту с гранатами, чувствую вес в руках. Одна граната падает в ладони, прокручиваю смертельную штуку с любопытством. Затем снимаю короб с патронами, нажимая защёлку. Внутри тёмное нутро механизма, пропитанное смазкой. Снимаю крышку ствольной коробки, под пальцами прохладный металл. Хоть и китайщина, а всё же это мой первый гранатомет в этом мире.

Семён держит гранатомёт, страхует, не давая частям свалиться на землю. Работаем чётко, без суеты, каждый шаг медленный. Это еще подготовка. Ролик надо снимать с умом. Не на игрушечном уровне, а чтобы смотрелось серьёзно. Я хоть и карапуз, но не профан.

— Дальше лазбивать не будим, — решаю я, хмурясь. Слишком сложна. Мои детские руки не приспособлены к мелким деталям. А потому не стоит рисковать.

Но главное — открутить крепление и снять гранатомёт со станка.

— Семён, памаги снять.

Мы отсоединяем пушку и аккуратно снимаем её со станка. Львиную долю тяжести принимает Семен. А я так, в роли направляющего.

Когда оружие оказывается на земле, я стряхиваю руками, разминая пальцы.

— Ну што, поехали ешо лаз? Семёно, готовь!

— Конечно, Вячеслав Светозарович, — улыбается богатырь. Видно, ему самому нравится, похоже, тоже вошёл во вкус.

Гоняем сборку и разборку пять раз подряд. На пятом я решаю подключить Артёма.

— Алтём, памагай!

Артём подходит, трогает гранатомёт, глаза круглые.

— Памагать, Сава? — выдыхает он, смотря на меня так, будто я портал в другой мир открыл.

И тут с места срывается Юрий Юрьевич:

— Что вы делаете?! Это же не входило в сценарий!

Я флегматично пожимаю плечами:

— Ну и што? Так веселей.

Евгений Евгеньевич вздыхает, переглядывается с Юрием Юрьевичем, машет рукой:

— Пускай, Юра. Опять импровизация. Посмотрим, что выйдет.

Я поворачиваюсь к Ксюне.

— Ксюня, ты тозе памагай! Дайте ей тляпачку.

Юрий Юрьевич хмурится:

— Зачем?!

Я невозмутимо отвечаю:

— Будит плотилать диталей.

— Евгений Евгеньевич? — режиссер беспомощно оборачивается к гендиректору.

Никулин усмехнувшись, шлёпает Юрия по плечу:

— Ну, фан-сервис так фан-сервис.

Мы повторяем процесс, теперь Артём держит ленту с гранатами, а я вынимаю её вместе с ним. Семён страхует, чтобы нас не придавило ничем. Затем переходим к последнему этапу — снимаем гранатомёт со станка.

Я машу рукой Ксюне:

— Ксюня, плотилай!

Она сразу подбегает, берёт тряпочку у ассистентки и принимается тщательно натирать металл, водит тряпкой по корпусу круговыми движениями.

— Смотри в камелу и улыбайся, — подсказываю.

Ксюня послушно улыбается, не отрываясь от работы, тряпочка мелькает в руках, блеск наводит, старательная такая — шикарно. Красотка. Прям чистый фан-сервис.

Я громко хлопаю в ладоши, довольно бросаю:

— Вот так всё и пловелнём!

Юрий Юрьевич хмурится и обводит нас недовольным взглядом.

— Вообще-то, я режиссёр, Вячеслав Светозарович. Распоряжения по съемкам отдаю я.

Пожимаю плечами, изображая полное безразличие:

— Ну, давайте, лаздавайте.

Корчу невинное лицо, и, как бы между прочим, добавляю:

— И каски не забудьте лаздать лебятам.

Юрий Юрьевич глубоко вздыхает.

— Костюмер, каски! Оператор! Готовность!

Артём и Ксюня пока что отходят в сторону. Оба то и дело поглядывает на меня, ожидая пока позову назад.

Я делаю шаг вперёд, смотрю прямо в камеру, на секунду задерживаю дыхание, подбирая нужную интонацию.

— Пивет! Это я, князич Слава Светозалович, на канале «Юный тактик»! Сегодня мы осматливаем китайский гланатомёт! — Я кладу руку на корпус оружия: — «Нолника ЛГ-3».

Вдруг делаю паузу, нахмуриваюсь, с грустью вздыхаю:

— Я обесцал вам покататься на танке… Но мне не разлесили. Канал не хочат танк и сказаль, что я лебенок. Паэтаму сегодня мы будем стлелять из гланотомёта!

Я киваю в сторону Ксюни и Артёма:

— Но штобы вам было весело, я пазвал друзёв — Ксюню и Алтёма. Лебята, паздаловайтесь!

Артём энергично машет рукой. А Ксюня, как учила мама, делает аккуратный реверанс. Прямо барышня.

Я довольно киваю.

— Сначала мы будем лазбилать гланотомёт! А потом уже стлелять!

Пока я увлечён съёмкой, за кадром Юрий Юрьевич тихо подходит к Евгению Евгеньевичу, перегибается поближе и спрашивает:

— Оправдание за танк сойдёт?

Евгений Евгеньевич проводит рукой по лбу, нервно отмахивается:

— Да сойдёт! Какая разница?

Я краем глаза замечаю их перешёптывания, уголки медленно губ медленно ползут вверх.

Значит, вот так? Ну-ну… Как там режиссёр брякнул? «Всего лишь ребёнок», да? Посмотрим, посмотрим, какие будут отзывы. Я, между прочим, как генерал отлично знаю, чем заканчиваются такие ошибки. Разозлишь толпу — потом хоть извиняйся, хоть оправдывайся, уже поздно. Название этому — мятеж.