Мальчик, Который Выжил

* * *

Кофейня «КофеЖаруз», Рязань

Матрёна Степановна Ильина сидит в уютной кофейне, где варят отличный кофе и подают совершенно неприличные десерты. Сегодня её выбор — нежный чизкейк с воздушным кремом и авторский латте с карамельной пенкой. За окном мягкий свет, внутри играет ненавязчивая музыка, пахнет кофе и чем-то тёплым, успокаивающим. Она лениво листает новостную ленту, возвращаясь мыслями к утренней встрече у «Юсупов Медиа».

Опасновы.

Матрёна хмыкает, вспоминая, как княжич смотрел на неё. Не с детским любопытством. Не с робостью перед директором. А с той ленивой оценкой, с какой генералы смотрят на рядовых перед учениями. Ещё и эта его фраза — «Иду стлелять из миномёта». Ну конечно. Кто бы ему дал…

Она делает глоток кофе, листает дальше и машинально открывает Царьграммчик. Рекомендованные видео. Автозапуск. На экране — княжич Вячеслав. Он стоит на полигоне. В каске. С миномётом.

Из динамиков бодро раздаётся:

— Пивет, это я, князич Слава Святозалович! Сегоня мы разбелём миномётика «Поднос» и буим бах-бах!!!

Матрёна моргает. Что. На видео княжич держит мину, закидывает в ствол, закрывает ушки…

БАБАХ!

МИНОМЁТ СТРЕЛЯЕТ. В ЦЕЛЬ.

Пять секунд абсолютной тишины. А затем он оборачивается в камеру:

— А на следущей нелеле я буду КАТАТЬСЯ НА ТАНКЕ!!!

Ложка выскальзывает из её пальцев, с глухим плюх падает в кофе. Капли летят на белоснежную блузку. На. Белоснежную. Блузку. От «Гусей».

За соседними столиками кое-кто оборачивается. Матрёна медленно переводит взгляд на коричневые пятна. Вдох. Выдох.

— Мать ва… — она прикусывает язык. Надо держать лицо.

Тем временем из телефона весело щебечет княжич:

— Подписывайтесь, ставьте лайк, покеда!

Она смотрит на экран. Потом на блузку. Потом снова на экран. На своего детсадовца, который только что стрелял из миномета и которого она решила подвергнуть социальному эксперименту.

Вдохнув поглубже, княжна делает новый глоток кофе. Не помогает. Ей нужно что-то покрепче.

Глава 22

Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала

— Ошкуй, — обратился Ефрем к воеводе по позывному. — Это невероятно! Он сам знал, что нажимать, куда кидать мину! Как будто уже делал это сотню раз!

Матвей Максимович, как обычно спокойный, уже успевший в своё время пережить удивление способностям младшего княжича, лишь хмыкнул, наблюдая, как старший дружинник почти взахлёб пересказывает случившееся. Два товарища сидели в кабинете воеводы и пили чай. Матвей сделал глоток, неторопливо поставил кружку на стол и лениво заметил:

— Понятно.

— Неужели… — Ефрем посмотрел на Мутова. — Ты совсем не удивлён? Двухлетний княжич умеет палить из миномёта! Сам! Даже прицел настраивал!

Матвей глубоко вздохнул, прикидывая, стоит ли говорить, но затем решительно посмотрел на Ефрема:

— Не удивлён. Потому что княжич — переселенец.

Ефрем нахмурился:

— Пере… кто?!

— Переселенец, — спокойно повторил Матвей, глядя на товарища в упор. — Тот, чья душа вселилась в новое тело.

Старший дружинник застыл, затем медленно почесал затылок, пытаясь осмыслить услышанное.

— Вот оно как…А я думал, это всё сказки — пробормотал он. — И давно ты об этом знаешь? Подожди: а княгиня ведь не знает?

— Не знает.

— Разве княгине не стоит сказать, что её сын — это, гм… кто-то, кто поселился в теле её ребёнка? Она же не слепая, странностей вокруг него хватает…

Матвей хмыкнул и покачал головой:

— Она этого не замечает. Она же мать, Ефрем. Для неё княжич — просто любимый сыночек, и никакое необычное поведение тут роли не играет.

Ефрем задумался, но Матвей уже продолжил:

— Да и одно другому не мешает. Он одновременно её сын и гость извне.

Матвей прищурился и взглянул на собеседника с холодной серьёзностью:

— Теперь подумай вот о чём. Мы с тобой давали клятву — защищать княжеский род Опасновых.

Ефрем коротко кивнул, сжимая челюсти.

— А теперь в теле княжича поселился, возможно, сильнейший Разрушитель. Маг, который может изменить судьбу рода, если доживёт до совершеннолетия и займёт титул князя. Понимаешь, какой теперь грандиозный потенциал у Опасновых?

Он сделал паузу, давая Ефрему переварить сказанное.

— Поэтому княжича Вячеслава мы должны защищать любой ценой. Я для себя это решил и отступать не собираюсь. Ты со мной, Бирюк?

Ефрем задумался, чуть нахмурился, но потом уверенно кивнул:

— Конечно. Я буду служить княжичу и княгине, Ошкуй.

* * *

Я снова в садике. Вместе с Ксюней. До раздевалки нас провожает дружинник Семён — здоровяк с такими лапищами, что может скрутить подкову в узел. Его массивные пальцы уверенно справляются с мелкими пуговицами и завязками на наших одежонках. Ловко переодевает нас в домашние костюмчик для садика, хотя я и сам бы справился. Странная работа для дружинника, но, видимо, мама всё ещё переживает за нашу безопасность.

Рядом хлопочет служанка Артёма, помогая ему разобраться с рукавами. И тут Артём, возясь с застёжками, вдруг поднимает голову и таращится на меня:

— Сава, а ты знаааешь? Сколо будеть затмение-е!

О, что-то новенькое. Я лениво поправляю воротник, даже не глядя на него:

— Какое? Солнено… или лунно?

Артём морщит лоб, явно копаясь в закромах памяти:

— Мама говила, что сооонце не видна будет! — чуть подумав, округляет глаза: — Прямо станет темно как ночью! Это шо… мы ослепем?

Я хмыкаю:

— С чего лади? Электлишество ж будет!

— И што? — бурчит он в непонятках.

Артём, конечно, не самый умный, но Жору всё-таки он нашёл. Выходит, сильное будет затмение, раз «как ночью». Прикольно. В мое время такие нестандартные затмения создавал Туманник — Пылевой гигант. Космическое облако обволакивает систему, и свет становится рассеянным, блеклым, пока вовсе не исчезает. Раз так, можно устроить такое мощное шоу в садике, ухх! Но сначала посмотрит на поведение госпожи директор и сделала ли она вывод после Дня Нептуна.