Мальчик нарасхват

– А что мне еще делать?! Он сильнее! Вряд ли бы я смог дать ему отпор! И бегать я совсем не умею, ползу, как улитка. Догнал бы он меня, и что дальше? Мне бы ох как не поздоровилось, и это еще мягко сказано! А помощь просить у кого-либо - позор навеки. Не могу же я прийти домой, подергать маму, папу за рукав и сказать, что, видите ли, мне приходится сосать у парня, потому что ему так хочется, а я не могу ему противостоять, и мне это не нравится. Помогите сыночку, что ли?! Да я после такого жить не смогу! А если они от меня после этого отрекутся?

– Твои родители все же не в курсе?

– Конечно!

Я замолк, напряженно сжимая свою ладонь, Вадим тоже молчал. Сильные чувства меня потихоньку отпускали, становилось неловко. Опять разоткровенничался! Отрезать бы себе язык.

Долго мысленно убиваться мне не дали. Сильная рука вдруг решительно надавила на плечо, призывая лечь. От удивления не сопротивляясь, я послушно упал на спину и только после этого опасливо скосил глаза на подозрительного мужчину. Тот, задумчиво хмурясь, подкатил стул к другой стороне кровати, оказываясь слева от меня, и снова сел. Пересекая мои попытки встать, рявкнул:

– А ну лежать!

Меня будто пригвоздили к месту. Не шевелясь, неспокойно сжал ткань своей одежды, поглядывая на Вадима. Тот, убедившись, что я лежу смирно, продолжил уже более мягко:

– Ну вот, так-то лучше. Тебе, пацан, надо выговориться.

Переведя взгляд в потолок, наморщился. Неуверенно переспросил:

– Выговориться?

– Да. Выговориться. Давай, говори мне, что у тебя на душе. Вот прямо все, что беспокоит.

– За…

– Добрые дела, - грубо прервали меня.
– Давай, просто представь, что я психолог. Или психиатр? В общем, человек, которому ты доверяешь или вообще думай, что здесь никого нет.

Тяжело вздохнул. Да уж, с такой болтовней трудно представить, будто я нахожусь в комнате один. Да и выговориться… Неудобно как-то. Да и я понятия не имел, о чем говорить.

– Эм… А что говорить-то?

– Не знаю, что хочешь. Что тревожит. Глаза закрой только, - хмуро посоветовали мне.

– Зачем?

– Может, поможет сконцентрироваться.

Скептически закатив глаза, все-таки зажмурился. Полежал так с минуту, прислушиваясь, старался расслабиться. Честно сказать, получалось плохо. Громкое сопение рядом и ощущение чужого взгляда сковывали, совсем не рождая чувства одиночества.

Вздохнул. Украдкой приоткрыл глаз. Ага, вон как глазищами своими впивается. Попробуй расслабься!

И все же понимая, что долго притворяться шлангом я не смогу, - терпение Вадима рано или поздно кончится, - задумался. Временами издавая глубокомысленные звуки, тем самым показывая, что я честно думаю, все же решился.

– Ну… Я… Я правда боюсь. Отпор дать боюсь. Вряд ли это поможет, да и где гарантия того, что я вообще смогу это сделать? А Олег… Ну, он не преступник, преследовать и угрожать не станет, наверное. А вот насплетничать может, это да. Рассказать, что я… “такой”.

Ну, просто у меня и так очень прохладные отношения со сверстниками, а после этого… Паршивой овцой мне быть не хочется. Вот и думаю, что лучше смириться. Потом это все равно когда-нибудь прекратиться. Эм…

Но… но вообще-то я себя за это ненавижу. Одно дело, питать слабые надежды на светлое будущее, и совсем другое, - участвовать во всем этом. Нет, правда.

Мне бы хотелось… Нет, я действительно хочу встречаться с какой-нибудь девушкой. Но разве это возможно? Дело не в комплексах из-за внешности или еще чего-нибудь, хотя, - понизил я голос, - они, наверное, все же есть. Просто… Ну… Бывший друг меня принуждает, хотя, если разобраться, делаю я это добровольно, боясь последствий. Такие дела. Стремно.

Ужасно чувствовать себя слабым трусом, которому даже поделиться своими переживаниями не с кем. Я странный. Ни-ничтожный даже… Грязный шлюх.

– Кто-кто?

– Ш-шлюх?
– запнулся я, резко открыв глаза.

Вадим скептически выгнул бровь. Я отвернулся, нахмурившись и сжав губы. И так себя неловко чувствовал, изливая тут душу, а теперь вообще под землю провалиться хочется. Ну вот зачем сказал, а?!

Мужчина, поглазев на меня еще с минуту, убедился, что говорить дальше я не собираюсь, недоверчиво фыркнул. Устраиваясь поудобнее на стуле, он, задумчиво прищурив глаза, заявил:

– Наматываешь сопли на кулак, как девчонка. Может, поплачешь? Нет? Точно? Странно. Тихо, я еще не договорил! Мое мнение, пацан, ты лишь смешал себя с грязью и успокоился, полностью довольный тем, что есть, и совсем не торопишься что-либо менять. Так низзя. Как взрослый дядя тебе говорю. Бороться надо.

– Ну и как?

– Драться!

– Все кулаками не решишь.

– Ну да, лучше сырость разводить, - фыркнул Вадим.
– Ты просто не пробовал. Не спорю, конечно, это не всегда правильно, но в твоей ситуации самый раз! Подумай над этим.

Я тяжело вздохнул, уставившись в потолок. Драться? Ну, дрался я пару раз. Больно, неприятно, непредсказуемо. Не люблю кулаками махать. Эх, и почему меня маленьким в какую-нибудь спортивную секцию не отдали?

“Взрослый дядя” зашевелился, заставляя меня настороженно скосить на него глаза. Повозившись на месте, он, нахмурившись, серьезно посмотрел мне в лицо.

– Пацан, знаешь, что еще мне интересно?

– Что?
– не стал я скрывать подозрительности в голосе.

– Ты зад кому-нибудь подставлял? Или только…

– Чего?!- искренне возмутился я, приподнявшись на локтях.
– Не подставлял я ничего!

Несмотря на мой ответ, взъерошенный гад все равно скривился, будто съел ящик лимонов и при этом смотрел на Славу, который в это время мило ему улыбался. Говорить, впрочем, он ничего не стал, и я не упустил возможности полюбопытствовать:

– И что, вам совсем не противно? Прибить или хотя бы выгнать меня не хочется?

– Хочется, - не стал скрывать Вадим.
– Давно выгнать хочется. А прибить тебя я права не имею. Вот был бы моим сыном, ты бы уже не был жильцом, клянусь… А знаешь, что? Ну-ка, поднимайся! Пошли на кухню!

– Что? Зачем?

Я удивленно посмотрел на вставшего на ноги Вадима. Тот отвечать мне не торопился, только поморщился недовольно и рукой махнул нетерпеливо. Насупившись, я слез с кровати. Мужчины рядом уже не было, он куда-то выскочил из спальни. Потоптавшись на месте, решил выйти следом за ним.

Оказавшись в пустующей кухне, поглядел по сторонам, оглянулся в проеме на копошащегося у книжной полки Вадима и, решив не вести себя, как бедный родственник, присел на стул. Вскоре появился мучитель с охапкой журналов в руках. Разглядев обложки на некоторых, я едва не застонал и не скатился под стол. Хотелось застрелиться.