Мальчик нарасхват

Кстати о Матвее. Едва не забыл, что нужно забрать у него ключи. Если бы мои не упали, когда я пачку сигарет из кармана вытаскивал, так бы и не вспомнил. Пришлось, вздохнув, подобрать упавшую связку и с грустью проводить взглядом удаляющийся автобус, который отвез бы меня домой. Так и не дождавшись нужной маршрутки, сел на трамвай.

Поглядывая по сторонам и обходя «озера», дошел до дома Лапина. По пути несколько убавил шаг, со скрипом шевеля извилины в голове и пытаясь вспомнить, в какой квартире он живет. Подъезд я запомнил, он был самым крайним, а вот у домофона простоял достаточно. Так и не вспомнив, вздохнул, потянулся к своему сотовому, чтобы попросить помощи у друга. И тут же запихнул телефон обратно в карман, потому что раздался тонкий писк домофона и дверь открылась.

Выходившая из подъезда девушка быстро стрельнула на меня глазами, оценивая, стану ли я отбирать ее сумочку, и проскочила мимо, громко цокая каблуками. На секунду оглянувшись на нее, я хмыкнул, придерживая дверь, шагнул внутрь.

В нос резко ударил запах жареной рыбы. Иной раз я бы мысленно скривился и начал фукать, но сейчас мне пришлось согласиться с журчащим желудком и сглотнуть слюну. Подойдя к лифту, нажал пальцем на вдавленную и подпаленную кнопку. Ага, дом не без детишек.

Поднявшись на седьмой этаж, дождался, пока лифт, проверяя мои нервы на прочность, только через несколько долгих секунд нехотя откроет дверцы. Напряжение невольно спало. Не то чтобы я боялся лифтов или страдал клаустрофобией, но лестница мне все же милее.

Дверь я помнил. Красивая, деревянная, лаком покрыта. Совершенно не внушает доверия. Ее можно легко выбить или поджечь. По крайней мере, мне всегда так казалось, поэтому я отдавал предпочтение тяжелым металлическим дверям.

Подойдя поближе, постучался. Громко и часто, показывая свое нетерпение. Есть хотелось зверски, запах еды на первом этаже разбудил во мне нешуточный голод. Поэтому если Лапин меня не накормит, я отгрызу ему голову. И мне вкусно и сытно, и Матвей ничего не теряет.

Впрочем, задуманному не суждено было сбыться. По ту сторону двери, заставив меня резко перестать стучаться, послышался встревоженный женский голос:

– Кто там?

Удивленно замерев, я даже забыл опустить руку, которую занес для повторного удара. Голова судорожно начала соображать. Женский голос никак Лапину принадлежать не мог. Его громогласный рев ни с чем не спутаешь. И дверью я вроде не ошибся. Интересно.

Спохватившись, опустил руку, стряхнул что-то невидимое с плеча и отозвался:

– Я к Ла… Матвею.

– Извините, его нет дома.

– А когда он подойдет? – с любопытством топтался я на месте, неотрывно пялясь на глазок и сожалея, что видно только меня, а не девушку с той стороны.

– Не знаю.

– Он давно ушел?

– Ну да, - стали проскальзывать раздраженные нотки.

– А, понятно. Спасибо. Простите.

– Угу, - послышалось приглушенное с той стороны и скрип пола.

Поняв, что девушка собралась уйти заниматься своими делами, я воскликнул:

– Погодите!

– Что еще?

– Эм, - на минуту замявшись, все же поинтересовался: - Извините, а вы кто?

Спустя короткую паузу в тон мне послышалось:

– А вы кто?

– Нет, вы меня неправильно поняли… Я друг Матвея, Вадим, а вы его девушка?

– Вообще-то невеста, - поправили меня, а я изумленно вскинул брови.

– Уже невеста? И когда успели… Евгения?

Почему-то после моего уточнения наступила тишина. Я уж начал было напрягаться, мысленно соображая, что ляпнул не так, как щелкнул замок, и дверь приоткрылась.

На меня смотрела женщина. Именно женщина, а не девушка, даже косметика не могла скрыть этого. Средней комплекциии, но высокая, почти одного роста со мной, невеста Лапина смотрела на меня подозрительно. Короткие темные волосы обрамляли ее лицо, делая черты более мягкими. Поджав тонкие губы, женщина обвела меня точно таким же оценивающим взглядом, как и я ее. Столкнувшись со мной глазами, произнесла:

– Надежда.

– Надежда? – растерялся я. – А… Ну, приятно познакомиться.

– Взаимно, - кивнула она и уперла левую руку в бок. – А что за Евгения?

– Так я… ошибся, извините. Почему-то думал, что вас так зовут.

Надежда нахмурилась, к подозрительности во взгляде прибавилось недоверие. Переминаясь с ноги на ногу, догадался, что женщина развивать тему не собирается, поэтому решил как-то развеять обстановку.

– И давно вы невеста Матвея?

– Да уж как три месяца.

Я поперхнулся, закашлявшись. Благодарно кивнув Надежде, которая сочувственно похлопала меня по спине, слегка осипшим голосом осведомился:

– Да?! И когда же вы собираетесь расписываться?

– В октябре.

– В октябре, значит… Ну белобрысый, ну засранец…

Услышав мой бубнеж, женщина чуть склонила голову.

– Что-то не так? Матвей что-то сделал?

– Угу, на свет родился, - буркнул я себе под нос, а затем уже сказал в полный голос. – Ничего, не обращайте внимания. Просто он мне ничего не сказал, молчун хренов… И на свадьбу не пригласил, а мы в один горшок в детстве ходили. Обидно, сами понимаете.

Надежда кивнула и озабоченно спросила:

– Что, он вообще ничего про меня не говорил?

– Про вас говорил, - вернее, врал откровенно и бессовестно, - а вот что вы его невеста, смолчал, гад.

– Действительно, - тут же омрачилась Надежда.

Так мы стояли несколько минут, каждый погруженный в свои думы. Внимание привлек шум со стороны лифта. Дверцы разъехались в стороны, выпуская пленника. Мы с Надеждой повернули головы на шум.

– Долго жить будешь, - угрюмо заметил я вместо приветствия.

Лапин сначала состроил удивленную моську, а затем, натолкнувшись взглядом на свою невесту, сменил изумление на гримасу неподдельного ужаса. Замешкавшись, Матвей с тоской оглянулся на закрывшийся лифт, тяжело вздохнул, слегка побледнел и, таки собравшись с мыслями, храбро шагнул нам навстречу, пытаясь натянуть на лицо жизнерадостную улыбку.

– О! Да вы все в сборе!

– И как это понимать? – первой нарушила тишину Надежда, я лишь красноречиво взглянул на засранца, который старательно избегал мой взгляд.

Сначала пацан, потом сестра, теперь вот Лапин. Никто нынче не хочет смотреть мне в глаза.

– Э, ну… Надь, прости за Женю.

– За какую Женю? – медленно начала багроветь женщина. – Сначала вот твой дружок, - кивок на меня, - меня Евгенией называет, теперь ты… Я чего-то не знаю?

Я тихонько фыркнул. Наивное создание, она ни «чего-то» не знает, она ого-го сколько не знает!

– А, так ты ей не говорил? – неразборчиво прошептал Лапин, адресуя мне напряженный взгляд.

Я пожал плечами. Сам заварил кашу, сам теперь пускай и расхлебывает.