Мальчик нарасхват

Юлька сидела, поджав ноги, опасливо на нас поглядывая, а когда встречалась с кем-нибудь взглядом, быстро устремляла свое внимание на экран телевизора. Света оглянулась на чуть ли не плачущую Алину. Губы ее немного подрагивали, руки были решительно сжаты в кулаки, а в глазах плескалась надежда на чудо.

Я помрачнел. Что-то подсказывает мне, что такое рвение девочки, по крайней мере, Алина точно, испытывают не только или вовсе не потому, что у пацана якобы неблагополучная семья. А зная их дружный женский коллектив, в котором девочки любой ценой готовы помочь друг другу, мне это очень не понравилось.

Чую, что еще немножко, и начнутся вполне запланированные слезы, истерики и крики, а от них мне всегда не по себе. Поэтому лучше сейчас твердо отказать и тут же ретироваться в спальню, забаррикадировав дверь, чтоб уж наверняка.

– Нет.

Вполне уверенно сказал я и почти хладнокровно попытался обойти тетю, краем глаза нервно замечая, что у сестры выступают слезы на глазах. Но не тут-то было. Наверное, мне стоит найти всех тех, кто говорил про Свету, что она милая, хрупкая и застенчивая женщина, и надрать им всем задницы за ложь.

Милая? Да она мне чуть глотку не перегрызла, увидев Алинины слезы! А когда еще и захныкала Юля, я, нервно сглотнув, взглянул на зверское выражение лица тети.

Хрупкая, застенчивая? Да сейчас! Меня оттеснили обратно на место. Точнее сказать, в кресло. Охнув от неожиданности, я плюхнулся в него, а Света угрожающе надо мной нависла. От руки, которой она мертвой хваткой вцепилась мне в запястье, наверняка потом останется след.

Света наклонилась так близко, что я уловил слабый сладковатый запах духов. Судорожно пытаясь придумать, как бы успокоить тетю, а вместе с ней и сестер, я поднял глаза, чтобы встретиться со Светиным взглядом.

Если честно, я ожидал чего угодно, какой угодно эмоции, будь то гнев, обида, злость, раздражение, но то, что я увидел, ввело меня в некоторое оцепенение. Тетя смотрела беспомощно, умоляюще, а в голосе улавливалась некоторая дрожь.

– Вадик, ну пожалуйста, ради нас, а? Ведь не только я хочу этого, и Алина, и Юля.

Младшие сестры, не заставляя себя ждать, почти в ту же секунду бросились к нам. Облепили меня со всех сторон. В замешательстве переводя взгляд то на одно лицо, то на другое, смотря в эти грустные, полные надежды глаза, на выступившие слезы и вслушиваясь в их умоляющий тон, я просто… не смог.

Опустив голову и очень глубоко вдохнув, а после выдохнув, пробормотал:

– Ладно, – мельком кинул взгляд на затихших девчонок и снова опустил. – Пусть живет.

Меня тут же оглушил радостный женский визг, на мне повисли сразу три счастливые аферистки – больше никак их не назовешь. Только когда я начал задыхаться и кашлять, с меня, наконец, слезли, и только Юлька осталась сидеть на коленях, весело болтая ножками. Улыбаясь, Света пошла снова ставить чайник кипятиться, а Алина убежала в спальню с телефоном, видимо, ей не терпелось поделиться своей победой с кем-нибудь.

Оставшись наедине с младшей сестрой и советскими мультиками, я только угрюмо откинулся на спинку кресла. Несмотря на то, что Юля нынче пойдет в четвертый класс, сидение на коленях сестра просто обожала. Так как сейчас на коленях у тети она сидеть не могла из-за беременности Светы, то охотно проводила время на Алининых ногах, а еще охотнее на моих, объясняя, что мои ноги шире и сидеть на них удобнее.

Это было немного странно, ведь обычно дети в возрасте Юли начинают стараться подражать взрослым и на коленях, как правило, уже стесняются сидеть. Но, судя по всему, бывают и исключения, если посмотреть, как радостно Юля лезет на колени ко всем, к кому не лень.

Артем вышел из ванной комнаты только через тридцать-сорок минут. Когда он появился, настроение его заметно улучшилось, а свое долгое отсутствие он объяснил, что мылся. Правда, сказал он это скорее в пустоту, чем кому-то, потому что Алина сидела у меня в спальне и, я так подозреваю, уже вовсю переписывалась с кем-нибудь, Юля убежала к Свете на кухню, которая так разошлась, что повытаскивала практически все продукты из холодильника, а я же, подперев щеку рукой, угрюмо пялился в телевизор, даже не удостоив пацана взглядом. И без него тошно.

Перестав греметь посудой, тетя неловко выглянула из кухни. Артем перевел не совсем понимающий взгляд на нее и невольно тоже улыбнулся, глядя на радостное лицо женщины.

– Артем, можешь распаковываться!

– В смысле? – пацан недоумевающе нахмурился.

– В смысле ты остаешься у этой унылой какашки еще на некоторое время! – тонкий женский палец указал на меня.

– Света! – рявкнул я, и тетя тут же скрылась за дверью, хихикая в кулачок.

Перевел убийственный взгляд на пацана. Тот, правильно истолковав мой взгляд, поспешил скрыться на кухне.

***

Весь день в квартире происходила суматоха и возня, поэтому я предпочел до вечера болтаться на улице. Перед выходом на улицу, кстати, пришлось втихушку вытаскивать полную пачку сигарет из мусорного ведра, куда ее безжалостно отправила Света, как только увидела на подоконнике.

В коридоре обнаружил еще одну замечательную вещь. Сумка. Огромная. Внутри оказалась женская одежда и еще некоторые мелочи.

Значит, этим трем балбескам хватило ума в три часа ночи шляться с большой дорожной сумкой по улице. Иногда я совершенно не понимаю женскую логику.

Досадно сплюнув, громко крикнул, что ушел, и поскорее вышел из квартиры, не дожидаясь дальнейших расспросов. Отойдя на приличное расстояние от дома, чтобы не попасть в поле видимости окон моей квартиры, закурил. С грустью подумал, что безобидные затяжки перерастают в зависимость, и пора завязывать.

Докурив, бросил окурок в урну. Запустив в карман джинсов руку, с приятным удивлением обнаружил деньги. Развернул помятую и кое-где порванную купюру. Оказалась всего лишь десятка.

– Ну, тоже неплохо, - вслух успокоил я себя, с другого кармана доставая сотовый.

Зайдя в контакты, которых было весьма немного, с легкостью нашел номер Матвея и нажал на вызов. Друг долго не отвечал. Я начал злиться.

Понимаю, что он мог быть в душе или просто не слышать звонка, но все равно в душе возникало неприятное чувство. Обеспокоенно хмурясь, уже хотел было сбросить, но послышался запыхавшийся и непривычно громкий голос Лапина:

– Да?

– Алло, чего так долго? – недовольно пробурчал я и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Прийти можно?

– К-куда?