Мальчики Из Бразилии

Она поставила судок на стол, рядом с коробками с грибами и, повернувшись, взяла из груды несколько использованных льняных салфеток, которые, скомкав, бросила на металлическую поверхность стола. Подняв крышку судка, она отложила ее в сторону. На дне сосуда лежал поблескивающий черным пластиком и хромиро­ванным металлом диктофон «Панасоник» с английскими надписями на панели, и в окошечке было видно, как продолжали медленно вращаться кассеты. Цуруко про­тянула руку к клавишам управления, нерешительно на­хмурилась и, вынув диктофон, положила его на разо­стланные салфетки. Затем аккуратно обернула его.

Прижимая узелок с диктофоном к груди, она подошла к стеклянным дверям и повернула ручку. Человек, си­дящий у выхода, поднял на нее глаза.

– Остатки, - сказала она, мельком показывая ему узелок с диктофоном.
– За ними приходит одна старуш­ка.

Человек устало посмотрел на нее и отвернул в сторо­ну изможденное желтое лицо.

Открыв двери, она вышла наружу. Из мусорного ящи­ка вылетела кошка и умчалась на улицу, освещенную фонарями и неоном рекламы.

Прикрыв за собой двери, Цуруко остановилась, вгля­дываясь в темноту.

– Эй, вы здесь?
– тихо позвала она по-португаль­ски.
– Сеньор Хантер?

Из темноты показалась спешащая к ней фигура - высокий худой человек с заплечным мешком.

– Сделали?

– Да, - сказала она, разворачивая диктофон.
– Он все еще крутится. Я не знала, какую кнопку нажимать.

– Отлично, отлично, неважно.

Он был молод; в свете, падавшем из дверей, были видны правильные черты его лица и каштановые завитки волос.

– Куда вы его засунули?
– спросил он.

– В чашу с рисом, что стояла под сервировочным столиком, - она протянула ему диктофон.
– А сверху была крышка, так что они ничего не видели.

Он поднес диктофон к свету и нажал одну за другой две клавиши, после чего пленка, чирикая, стала пере­матываться. Цуруко, наблюдая за его действиями, сдви­нулась чуть в сторону, чтобы дать доступ свету.

– Запись шла недалеко от них?
– спросил он. Его португальский явно оставлял желать лучшего.

– Как отсюда досюда, - она отмерила расстояние от себя до ближайшего мусорного бака.

– Отлично, отлично, - молодой человек нажал кла­вишу, положив конец чирканью, и нажал другую, после чего раздались доносившиеся словно бы издалека немец­кие слова из уст человека в белом, сопровождаемые эхом.
– Очень хорошо!
– воскликнул молодой человек, нажатием другой клавиши остановив воспроизведение. Он показал на диктофон.
– Когда началась запись?

– После того, как они кончили обедать и как раз перед тем, как услали нас. Они говорили около часу.

– Они ушли?

– Собирались, когда я выходила.

– Отлично, отлично, - молодой человек расстегнул молнию своей бело-синей сумки. На нем была короткая джинсовая куртка и такие же джинсы; он смахивал на типичного североамериканца, лет двадцати трех отроду.
– Вы очень помогли мне, - сказал он Цуруко, засовы­вая диктофон в сумку.
– Мой журнал будет просто счастлив, когда я притащу рассказ о сеньоре Аспьяцу. Он самый крупный продюсер кинопроизводства.

Из кармана брюк он вытащил бумажник и на свету открыл его.

Цуруко наблюдала за ним, по-прежнему прижимая к груди комок салфеток.
– Американский журнал?

– спросила она.

– Да, - ответил молодой человек, подсчитывая бан­кноты.
– «Муви стори». Очень известный журнал по кино.

Широко улыбнувшись Цуруко, он протянул ей день­ги.

– Сто пятьдесят крузейро. И большое спасибо. Вы просто колоссально помогли мне.

– Вам спасибо, - увидев банкноты, она улыбнулась ему, склонив голову.

– Какие аппетитные запахи доносятся из вашего ре­сторана, - сказал он, засовывая бумажник обратно в карман.
– Жутко проголодался, пока ждал вас.

– Хотите, я вам что-нибудь вынесу?
– Цуруко засу­нула банкноты за отворот кимоно.
– Я бы могла...

– Нет, нет, - он коснулся ее руки.
– Поем у себя в гостинице. Спасибо. Большое спасибо. Подав ей руку, он повернулся и широкими шагами исчез в темноте.

– Милости просим, сеньор Хантер, - сказала она ему вслед. Помедлив еще несколько секунд, она повер­нулась и, открыв дверь, исчезла за ней.

Они пропустили в баре еще по рюмочке на прощание, поддавшись уговорам вежливого японца, который пред­ставился Хиро Каваямой, одним из трех владельцев за­ведения; их настолько привлекла новейшая электронная игра в пинг-понг, что они позволили себе пропустить еще по рюмочке, но предложение не ограничиться толь­ко этим по рассуждению было все же отвергнуто.

Около половины двенадцатого они всем скопом яви­лись в гардеробную за своими головными уборами. Об­лаченная в кимоно девушка, подавая Гессену его шляпу, улыбнулась и сказала:

– Сразу же после вас появился ваш приятель, но он не хотел подниматься наверх без приглашения.

Гессен уставился на нее:

– Вот как?

Она кивнула.

– Молодой человек. Скорее всего, из Северной Аме­рики.

– Ах, да, - сказал Гессен.
– Конечно. Ну, да. Я знаю, кого вы имеете в виду. Говорите, пришел сразу после меня?

– Да, сеньор. Когда вы поднимались по лестнице.

– И он, конечно, спросил, куда я направляюсь?

Она кивнула.

– Вы ему сказали?

– О частной вечеринке. Он было подумал, что не знает того, кто ее давал, но ошибся. Я сказала ему, что хозяин - сеньор Аспьяцу. Он его тоже знает.

– Да, я понимаю, - сказал Гессен.
– Мы с ним хорошие друзья. Ему стоило бы подняться к нам.

– Он сказал, что у вас, наверно, деловая встреча и он не хотел бы вам мешать. Кроме того, он был одет неподобающим образом.

Она сделала осуждающий жест.

– В джинсах, - поднеся к носу тонкий пальчик, она добавила: - И без галстука.

– Вот как, - сказал Гессен.
– Во всяком случае, жаль, что он не поднялся хотя бы поздороваться. Он уже ушел?

Она кивнула.

– Ну хорошо, - и, улыбнувшись, Гессен дал ей крузейро.

Подойдя к человеку в белом, он переговорил с ним. Остальные, разобрав свои шляпы и атташе-кейсы, сгру­дились вокруг.

Блондин и черноволосый быстро исчезли за резной дверью входа; Траунштейнер поспешил в бар и через несколько минут появился оттуда вместе с Хиро Каваямой.